злости, потому что никак не могла высвободить ногу из корней. А за ними упорно шла сестра по стае.

Волк огляделся по сторонам. Ветер усилился, деревья стонали все громче, сверху сыпался Яркий Мягкий Холод.

Но самого важного для него голоса Волк не слышал.

* * *

– У нее не было времени нанести Метки Смерти, – глумливо улыбаясь, продолжил Наигинн. – Река унесла ее души, и теперь она призрак, или демон, или даже Пропавшая.

– Или она тебя провела, – сказал Торак.

Он старался говорить уверенно, но на самом деле начал терять надежду на то, что Ренн еще жива.

Демон обдумывал слова Торака, а ветер носился по пещере, поднимая снег вокруг ног. Торак стоял, опустившись на колено, ведь правая рука и лодыжка еще были связаны, а Наигинн наслаждался его беспомощностью.

Торак понимал – если Ренн погибла, то и его жизнь закончена. Он скорее бросится вниз с этого замерзшего водопада, чем позволит Наигинну изрезать себя ножом.

Откуда-то издалека донесся едва слышный вой Волка.

Наигинн перестал расхаживать по пещере и напрягся.

Волк был возбужден, Торак не разобрал, что он говорил, но заставил себя улыбнуться.

– Жаль, что ты не понимаешь язык волков.

– Твой волк тебе не поможет, – прошипел Наигинн. – Уже пытался, ничего не вышло, он просто сбежал.

– И что? Даже если ты прав, если Ренн умерла, а Волк не может мне помочь, что это меняет? Думаешь, я стану молить о пощаде? Поэтому еще меня не убил? Тебе нужно, чтобы я сказал, будто ты самый могущественный и сильнее тебя в Лесу никого нет? Хотя на самом деле ты мелкий грязный демон, который появился из какой-то дыры во льду.

Наигинн хмыкнул, но по нему было видно, что удар пришелся в цель.

– В тебе нет ничего настоящего, – продолжил Торак. – Можешь сколько хочешь рядиться в шкуры медведя, силы у тебя не прибавится. Я могу послать свою душу блуждать, и если стану медведем, это будет по-настоящему.

– Спроси Избранных, считают ли они своего вождя слабым?! – прорычал Наигинн.

Снова завыл Волк: «Я иду!»

И в этот раз он был ближе.

У входа в пещеру послышался шум. Показалась голова Риалви.

– Чего тебе? – раздраженно спросил Наигинн.

Охотник из племени Лебедя тяжело сглотнул ком в горле и растерянно переводил взгляд с Торака на Наигинна и обратно.

– Прости, Великий Вождь, но… ты должен сам это увидеть!

* * *

Наигинн ничего не ответил, оставлять Торака без присмотра он не хотел, поэтому приказал спустить пленника в лагерь.

Торак, скрючившись, стоял рядом с Наигинном, а Риалви удерживал его за волосы.

Все смотрели на священный табун. Черные лошади, наполовину скрытые снегопадом, остановились у границ лагеря Избранных. Лошади вскидывали головы и отрывисто фыркали, по всему было видно, что они проделали долгий путь. И они не боялись людей, потому что на них никогда никто не охотился. И тем более они не боялись безголосых собак, которые прыгали, тщетно пытаясь вырваться из упряжек.

Торак лихорадочно пытался понять, что происходит. Если это сделал Волк, то и Ренн могла быть вместе с ним.

Надо было подобраться ближе к лошадям, а для этого нужно освободиться от вцепившегося в волосы Риалви и, скрючившись, прохромать двадцать шагов по замерзшей реке. Причем на глазах Избранных, которые, разинув рот, смотрели на табун черных лошадей.

Что не так с этой кобылой? Хромает, глаза выпучены. Вроде как волочит за собой пень или корни. Попала в капкан? Когда дохромает до лагеря, корни зацепятся за какой-нибудь ствол, и тогда она точно не сможет освободиться…

Три лета назад душа Торака блуждала в священной лошади. Возможно, они это учуют и позволят ему приблизиться…

– Тихо-тихо, успокойся, – сказал Торак, обращаясь к прихрамывающей кобыле.

Наигинн послал охотника, чтобы тот срезал корни с ее ноги. Но кобыла ударом копыта отбросила его так, что он кувырком полетел туда, откуда пришел.

– Тише-тише, – повторил Торак и повернулся к Наигинну: – Если не попробую, она кого-нибудь точно убьет.

Лошадь повернула уши на его голос и стала раздувать ноздри, чтобы уловить запах. Потом тихо заржала – ей не нравилось, что от него пахнет кровью. Попятилась, задергала ногой, пытаясь освободиться от корней дерева, а потом, так от них и не избавившись, пошла по замерзшей реке в сторону Торака.

И за ней потянулся весь табун.

Ошеломленные Избранные расступились, давая дорогу черным лошадям. Риалви на мгновение ослабил хватку, и Торак вырвался.

– Держите его! – крикнул Наигинн.

Но никто не двинулся с места.

Торак оказался внутри табуна. Его окружали спутанные гривы и влажные от пота бока лошадей, мягкие носы тыкались в лицо.

– Стреляйте в него! – завопил Наигинн.

Но никто не подчинился – все боялись причинить вред священным лошадям.

– Тише, тише. – Торак подул кобыле на шею, провел свободной рукой по спине и крупу, а потом и по задней ноге вниз к копыту.

У него екнуло сердце – петля точно была из тетивы Ренн, а значит, она еще жива.

– Я сейчас ее освобожу! – крикнул Торак Избранным.

Наигинн схватил копье и пытался прицелиться.

Торак выплюнул на ладонь осколок кремня, быстро перерезал сначала связывающие его веревки, а потом ослабил петлю над копытом кобылы и высвободил ногу.

За мгновение до того, как она поняла, что свободна, забрался ей на спину и ударил пятками по бокам.

Глава 22

Какая все-таки умная сестра по стае, у нее получилось! Большой Бесхвостый сбежал верхом на кобыле, и теперь она с новыми силами поскакала галопом. Волк бежал за ними, щурясь от крошек Яркого Твердого Холода, которые вылетали из-под копыт, и радуясь тому, что брат по стае наконец свободен.

Казалось, лошади точно знают, куда бежать, логово Белых Бесхвостых осталось далеко позади, а они продолжали подниматься вверх по замерзшей Быстрой Мокрой. После вялого бега вровень с плетущейся сестрой по стае Волк радостно мчался вперед широкими прыжками, ветер трепал его шерсть, а мимо проплывали насыщенные запахи табуна лошадей.

Сестра по стае тоже осталась позади. В последний раз Волк видел ее, когда она пряталась неподалеку от логова Белых Бесхвостых и наблюдала за тем, как убегает на свободу брат по стае. Ему очень не хотелось оставлять ее одну, ведь за ней могли начать охоту Белые Бесхвостые и демон с белой шкурой, который пах, как медведь…

Табун легко, словно черный поток воды, преодолел поваленный поперек реки дуб, Волку это далось не так просто, но он не отставал.

Замерзшая