итоге я просыпаюсь поздно. Стрелка на часах уже давно перевалила за полдень, а я еще только сладко тянусь и чмокаю губами. После таких горячих снов настроение прекрасное, я готова куда-то бежать и что-то делать. Меня переполняет энергия, и после того, как завтракаю, попутно рассматривая фото четы Зотовых, понимаю, в какое русло готова ее направить.

Вадим на работе. Мила в больнице. А это значит, можно наведаться к ним в гости и посмотреть, что там нового.

Эта идея меня захватывает с головой, и через полчаса я уже у них. Прохожу по первому этажу и, не заметив ничего нового и интересного, поднимаюсь на второй. Конечно, сую свой нос в гардероб. Мила, наверняка, привезла себе дорогого шмотья, украшений и безделушек.

Мне очень любопытно, но я мигом забываю о любопытстве, когда замечаю то самое платье. Сейчас оно мне кажется самым роскошным экспонатом Милиной коллекции, и я не могу отказать себе в удовольствии примерить его.

Простое. Розовое. С белыми рюшами по подолу. Мягкая ткань скользит по моей коже, и я прикрываю глаза, представляя как Вадим снимает его с меня. С ума схожу от одной мысли, что он прикасался к этому платью, что оно помнит тепло его рук. Это как откровение, катарсис…

— Зайка? — чужой голос в один миг рушит всю возвышенность момента, заставив вскрикнуть от испуга и обернуться.

На пороге стоит Мила и изумленно смотрит на меня, выряженную в ее платье.

Глава 16

— Зайка?

Как бы выразиться поделикатнее…Я в шоке. В очень таком развесистом и напряженном шоке. И мне очень хочется знать какого хрена.

— П..привет, — племяха краснеет до кончиков волос, глазенки испуганно бегают по сторонам, — а я вот решила сюрприз сделать. Тортик принесла.

Торт действительно стоит на столе. Мой любимый с миндалем, но вместо радости и умиления в этот раз на меня накатывает злость. Возможно дело в том, что я еще не оклемалась после перелета и чувствовала себя разбитой, или в том, что врач меня напрягла и приказала беречься, иначе в следующий раз отправит в стационар. Голова забита своими проблемами, беременностью, работой, странным напряжением, появившимся в наших с Вадимом отношениях. Мне не до Зайки, честно. Не до сюрпризов. Тем более вот таких.

— Почему ты в моем платье?

— Ах, это… — она растерянно ведет руками по подолу.

Мое счастливое платье, мой оберег… После Зайкиных рук кажется оскверненным, запятнанным, лишенным магии.

Мне неприятно. Настолько что я не отвечаю на ее виноватую и в то же время заискивающую улыбку, вместо этого наоборот дергаю бровями, торопя с ответом.

Зайка сначала мнется, потом смущенно произносит:

— Я смотрела твои фотографии с отдыха. Ты в этом платье такая красивая была. Просто принцесса. Идеал. — смотрит на меня с восхищением.

Лесть.

Царапает.

Невольно веду плечами в попытке отогнать неприятные ощущения, которые липкими мазками поднимаются по коже и поднимают дыбом волосы на затылке.

Я не понимаю почему у меня такая острая реакция. Это же Зайка. Своя. Но внутри бомбят сигнальные огни, как на чужого и опасного человека. Наверное, я слишком устала.

Именно поэтому не делаю вид, что все в порядке и не гашу конфликт на начальной стадии. Зайка уже не маленькая и должна понимать, что у всего есть предел и существуют границы, которые обязаны соблюдать даже любимые родственники.

— И ты решила надеть его без спроса? — вопрос звучит строго и жестко.

Она дергает так, будто я влепила ей пощечину, в красивых глазах растерянность.

— Я просто…заскучала пока ждала. Не удержалась и решила примерить.

— Чтобы не скучать, надо заранее звонить и предупреждать о том, что хочешь придти в гости, а не пробираться тайком, а потом слоняться без дела и изнывать.

У нее вытягивается физиономия:

— Но тогда бы не получился сюрприз. Я хотела, чтобы ты пришла, увидела тортик, порадовалась.

— Спасибо. Но я еще вчера сказала, что буду весь день в больнице. Я вообще могла сегодня не появиться, или у нас с мужем могли быть свои дела. Так что сюрпризы сюрпризами, но надо думать прежде, чем такое устраивать.

— Прости, — смиренно опускает взгляд, — мне казалось, будет весело.

Я строго качаю головой:

— Ничего веселого. Так делать нельзя. И уж тем более нельзя без спроса мерить чужие вещи. Ты не в детском саду, где все игрушки общие. Должна понимать.

— Понимаю, — шмыгает носом, — я сглупила. Надо было позвонить и узнать точное время, когда ты появишься дома.

По красным от стыда щекам катятся слезы.

Будь я в другом настроении, я бы непременно пожалела бестолковую Зайку, которая хотела сделать приятное, а в итоге получила нагоняй. Возможно, просто бы погрозила пальчиком, не заостряя внимания на этом инциденте, но сегодня с жалостью плохо.

— Больше так никогда не делай. Договорились?

Она тихо всхлипывает и кивает, не поднимая на меня взгляд.

— Переодевайся. Жду тебя внизу.

Она спускается ровно через минуту. В своих драных джинсиках и маечке:

— Я повесила платье обратно.

— Хорошо.

На самом деле ничего хорошего. Я собираюсь сдать его в химчистку. Потому что оно грязное. Не снаружи. Внутри. И это гораздо хуже.

Снова передергивает.

Меня зацепила эта тема, мне неприятно, но это всего лишь платье, и я больше не заостряю на этом внимание.

— Давай пить чай.

— Я тебе помогу.

Зайка всеми силами старается загладить свою вину. Прыгает вокруг меня, как собачонка, сама ставит кружки, сама убирает. Даже крошки со стола стирает после того, как чаепитие заканчивается. И смотрит так преданно, взглядом вымаливая прощение, что сердце у меня все-таки тает.

— Ты больше не сердишься? — в голосе племяхи отчаянная надежда.

— Нет. Но больше так не делай.

— Никогда, — бросается мне на шею и крепко обнимает, — я все поняла. Никаких сюрпризов.

— Ну и славно, — обнимаю ее в ответ, — Вадим скоро придет. Дождешься?

— Не-е-е, — тянет она, — не хочу вам мешать. Пойду.

Мне действительно устала и хочу отдохнуть, поэтому не отговариваю ее и не прошу задержаться. Вместо это провожаю в прихожую, наблюдаю, как она завязывает шнурки на кроссовках, как поправляет волосы и крутится перед зеркалом в полный рост.

Эта картинка бьет по нервам.

— Зай, — сдержано улыбаюсь, — оставь, пожалуйста, ключи. Мне кажется, они тебе больше не нужны.

Секундная заминка.

— Да-да, конечно, — она лезет в сумочку. Тонкие пальчики трясутся. Нащупав связку, достает и протягивает мне, — вот.

Снова беспомощность в кукольных, по-детски распахнутых глазах. Мне на миг становится неудобно, но я вспоминаю ее в моем платье, посреди моей гардеробной, в моем доме, без моего