— Ты мне генералом не прикрывайся, — с явнойугрозой в голосе произнес Волков. — Кто у тебя в охране завтра полетит?Сколько человек?

— Восемь. Старший — капитан Медведев.

— Значит, будет девять. Я тоже полечу с вами.

— Не могу, товарищ полковник, — взмолилсяЕвсеев, — состав давно определен. Слишком ценный груз. Ни для кого несделают исключения. Даже для вас.

— Ты мне зубы не заговаривай. Я должен лететь свами, — многозначительно сказал Волков, — а то ведь знаешь, я могу ивместо тебя полететь.

— Что вы говорите? — испугался Евсеев. — Нокак это возможно? Там же будет проверка. Люди Медведева знают моих сотрудниковв лицо. У меня пять и у Медведева восемь. Тринадцать человек. Вот и все. В самолет,кроме пилотов, пустят только тринадцать человек.

— Кто пустит?

— Там должны быть представители вашего ведомства.

— С ними я договорюсь.

— Тогда нужно разрешение либо генерала Матвеева, либосамого командующего. Поймите, товарищ полковник, я просто не имею права.

— Ты дурака не валяй! — с явной угрозой в голосесказал полковник. — Меня местная контрразведка останавливать не будет. Апод каким соусом меня в самолет посадить, это ты должен решать, а не я.

— Но это невозможно, — снова простоналЕвсеев, — просто невозможно. У нас четкий список, всего тринадцатьфамилий. Нас будут считать при посадке по головам, как ящики с деньгами.

— Тринадцать — несчастливое число, майор, —ухмыльнулся Волков, и в этот момент в дверь постучали.

Полковник вопросительно взглянул на явно испугавшегосяЕвсеева.

— Кого-нибудь ждешь?

— Нет, никого. Никто не знает, в каком я номере. Этонаверняка кто-нибудь из моей группы. Я сейчас открою.

— Подожди, — Волков встал, подошел к двери, прислушался.Затем знаками показал, что идет в ванную комнату и, пройдя туда, затворилдверь. Евсеев лишь после этого заставил себя подойти к дверям.

— Кто там?

— Это я, — услышал он знакомый голос и, облегченновздохнув, открыл.

На пороге его номера стоял капитан Марис Янчорас.

— В чем дело, Марис? — удивился Евсеев. —Почему так поздно?

— Поговорить нужно, — коротко сказаллитовец. — Он говорил по-русски почти без акцента.

— Утром поговорим, — хотел закрыть дверь Евсеев,но капитан неожиданно подставил ногу.

— Сейчас.

— Поздно уже, — разозлился Евсеев, — я устал,спать хочу.

— Я быстро уйду, — почти миролюбиво попросилЯнчорас, и майор, с трудом скрывая недовольство, открыл дверь.

— Заходи, только быстро. Они прошли в комнату.

— Ты кого-то ждешь? — спросил капитан.

— С чего ты взял?

— Просто спрашиваю. Мне нужно тебе задать Два вопроса.

— Задавай и быстрее уходи, — злился Евсеев,представлявший, как бесится в ванной комнате полковник.

— Ты привез в Москву суммы гораздо больше тех, окоторых мы договаривались, — сказал Янчорас, — я видел сегодня, какты звонил в Баку и Тбилиси.

— Ну и что? Размещал там остатки денег, — пожалплечами Евсеев, — ты ведь знаешь, что у нас лежало гораздо больше денег,чем было по реальной кассе.

— Я не про это, — терпеливо сказал Янчорас, —твои суммы были намного больше тех, о которых мы мне говорил.

— Завтра проверим, — кивнул Евсеев, — завтравсе проверим и тогда поговорим.

— Нет, — упрямо сказал Янчорас, демонстрируяпоразительную тупую стойкость, — нужно решить сейчас.

— Поздно уже, — закричал Евсеев.

— Мы привезли сюда много денег, — сказалЯнчорас, — очень много. И, по моим расчетам, ты оставляешь здесь несколькодесятков миллионов.

— Марис, — сдерживаясь, попросил Евсеев, —завтра поговорим, мне сейчас нужно выспаться.

— Кому пойдут эти деньги? От кого они к нампришли? — задал наконец свои вопросы капитан.

— Только эти два вопроса тебя интересуют и большеничего? — спросил Евсеев.

— Это первый вопрос, — чудовищно спокойным тономсказал Марис, — но у меня есть и второй.

— Задавай вопрос и убирайся! — заорал Евсеев.

— Какая будет моя доля? — спросил Янчорас.

— Ax ты, сукин сын, — разозлился майор, —твоя доля! Твоя доля сидеть и помалкивать в тряпочку. Мы и так платим тебедостаточно. Ты на свою капитанскую зарплату «Мерседес» купил и к брату вКлайпеду отправил. Еще говоришь «моя доля». Убирайся!

На литовца не действовала эта риторика. Он спокойно выслушалвсе крики майора и затем достал из кармана сложенную бумажку.

— Здесь написано, кому и сколько ты должен заплатить заякобы уничтоженные ими деньги. Ты вчера порвал и выбросил этот листок, а я егоподнял и склеил. Узнаешь?

— Шантажист проклятый. Отдай бумагу! — кинулся кнему Евсеев, но литовец убрал бумагу в карман.

— Мы должны договориться, — сказал он.

— Вон отсюда! — окончательно рассвирепелЕвсеев. — Он меня еще шантажировать вздумал. Ты когда иномарки покупал намои деньги, думал бы о своей «доле»! Тогда ты был готов на все. Отдай бумагу иубирайся.

— Ты подумай, о чем я сказал. Здесь все написано. Пятьпроцентов мои.

— Дурак, — прошипел майор, — пять процентов.Такие деньги даже министр обороны не получит. А ты — дешевка, я тебя держалсвоим заместителем. — И, уже не сдерживаясь, он бросился к капитану, чтобыотнять бумагу. Тот довольно легко отбросил приземистого Евсеева от себя. Сдиким криком Евсеев рухнул на пол.

— Ax ты, гнида, — морщился он от удара своегозаместителя, — все равно ни копейки не получишь.

— Тогда я отправлю твою бумагу в КГБ, — холодносказал Янчорас и повернулся, чтобы выйти из номера. Потом посмотрел на своегоначальника и мягко сказал:

— Ты бы лучше поделился. Такие деньги одному впрок непойдут.

— Иди ты к черту! — потер ушибленное плечо Евсеев.Янчорас пожал плечами, развернулся, чтобы уйти, и получил сильный удар в лицо.Только мгновенная реакция спортсмена-волейболиста позволила ему несколькоослабить удар, уходя от прямого столкновения. В следующую секунду он отбил ещеодин удар Волкова и сам нанес сильный удар по лицу полковника, которыйзашатался. Не давая ему опомниться, капитан нанес еще два удара и, оттолкнув отсебя шатающегося полковника, успел сделать несколько шагов по направлению кдверям, когда вдруг в руках у Волкова появился пистолет с надетым на негоглушителем.

— Нет! — закричал в ужасе Евсеев. — Только нестреляйте!