Воин мужественно встречает смерть. Если она – своя. Но не смерть брата…

Все понимая, Болот сказал:

– Погоди умирать, Чэбдик жив. Он просто в забытьи.

Они сделали шаг, и вдруг землю ощутимо тряхнуло. Сотрясший ее заунывный вой не могло бы издать живое существо. В этом вое слышались грохот и звон, дребезжанье и лязг. Дерн загудел, дрожь отдалась в ногах.

– Что это? – удивился Болот.

– Самодвига! – простонал Чиргэл. – В ней Атын и, может быть, Илинэ!

– Илинэ?!

– Если Самодвига сейчас уедет… Если она уедет, мы никогда не выберемся отсюда!

– Что будем делать? – Болот крепче прижал к себе Чэбдика.

Чиргэл уложил удобнее, на плечо несущего, окровавленную руку брата:

– Бежим за холм!

Вой сделался тише, превратился в мерный, почти спокойный рокот. Все три домовины содрогались, кривые трубы выпрямились, из них валил густой дым. Вытесненный грузным воздухом долины, он сползал вниз. Котел словно погрузился в заячьи одеяла. Белые облака стлались по земле, закрывая колесные опоры.

Выбежав из-за пузыря на «хвосте» Котла, Чиргэл увидел последнего железного великана. Тот взошел на железную лестницу и пропал в распахнутых дверях головной домовины. Насмешливо подмигнул воину голубой глазок на помятой спине…

Неожиданно на одну ступень спустился мужчина в черной одежде. Чиргэл юркнул вбок. Человек смотрел влево и не приметил его.

– Где шляются эти недоумки? – спросил мужчина кого-то. – Ты, случайно, не выдавал дикарям вчера веселого зелья?

– Я не трачу его на чучун, – ответил изнутри грубый мужской голос.

– Так где же они? Велено было при всем параде собраться здесь на рассвете!

– Сбежали в свои горы…

– Жаль, – с досадой сказал мужчина в черном. – Такой отряд! От одного вида люди поленницами бы попадали.

Если б не запеленавший землю дым, мужчина бы понял, что произошло с чучунами. По крайней мере четверо затоптанных дикарей лежали под лестницей.

– Будем ждать? – осведомился голос.

– Нет времени.

– Ну, главное – кузнец и девчонка в наших руках.

Лестница заскрежетала и втянулась внутрь. Дверь захлопнулась. Котел вновь стал неприступным для внешнего мира… Котел стронулся с места!

– Скорей давай сюда брата! – закричал Чиргэл.

– Зачем? – растерялся Болот.

– Давай! – рявкнул Чиргэл и выхватил меч из ножен Болота. – На! Прыгай, у тебя больше сил!

– Куд-да? – запнулся Болот, осторожно опуская Чэбдика в подставленные руки.

– Ну же, прыгай, режь пузырь!

До Болота дошло. Разбежавшись в дымных волнах, он с силой полоснул сверху вниз. Мягкое вещество пузыря вспучилось и взорвалось. Воины едва успели отскочить, иначе студеный водопад погреб бы их под собой. Это была обыкновенная вода.

– Клади Чэбдика на землю, – распорядился Чиргэл.

– Она мокрая…

– Клади!!!

Болот молча повиновался.

– Бросай меня в дыру, я сам не достану – высоко… Да скорей же!

Переусердствовал Болот – Чиргэл больно стукнулся о стену. Вскочил, чуть не вывалился обратно в прореху и, не переводя дыхания, захрипел:

– Чэбдика кидай!

Котел медленно двинулся, скрипнули зубчатые полозья… Раненый упал удачно, прямо на руки брату. Чиргэл напряг остатки сил, чтобы удержать его и втащить в пузырь. Долина неспешно накренилась и поехала, холм начал понемногу разворачиваться. Болот прыгнул и сорвался… покатился, исчез в дыму…

– Болот! Ну что же ты!

Из облака, как огонек из-под золы, полыхнула рыжая голова.

– Болот!!! – завопил Чиргэл на пределе голоса и сразу ослеп от слез. – Болот, беги!!!

Но тот был уже далеко.

О, счастье, что рыдающий Чиргэл не убрал протянутых рук! На запястья упала петля аркана. Когда Котел уже набрал ход, не сам Чиргэл, а упрямая воля его уперлась в стену спиной, ногами в низ пузыря и почти на лету заволокла Болота в прореху.

Воин втиснулся между мягкой и твердой стенами. Сказал, задыхаясь:

– Добрый ремень! Руки порезал мне, но осилил. Матушка плела. А я ворчал: «Зачем в косицу-то? И так не порвется». Вот дурак!

Черно-белый дым драными лентами заструился поверху. Безудержная сила влекла Самодвигу из Долины Смерти. Неживая дорога послушно расстилалась не назад-вперед, а просто вперед. Не скрылась за поднявшимся по горячему следу пыльным вихрем, осталась лежать – прижженная, прикушенная к мертвой земле зубцами тяжелых полозьев.

Исчезли из глаз смоляное озеро с костяными берегами и косогор с селеньем. Отдалился холм с меховым бугром по одной стороне и большой лужей с другой. Показалась ступенчатая котловина, в чьей недужной пропасти множество множеств весен хранился Котел. У края ямы стоял старик с розовой макушкой. Снизу выступали лысые головы.

– Бегите! – закричал Болот, высовываясь в прореху. – Бегите, дорога открыта! Скажи всем, кто остался в долине, – пусть бегут!

Старик помахал рукой.

– Бегите! – кричал Болот потом гурьбе бредущих куда-то чучун. – Уходите в свои горы, тогда, может быть, останетесь живы!

Дикари, открыв пасти, с удивлением и без злобы смотрели на воина. Некоторые чучуны были ранены и поддерживали друг друга…

Завалы мореной временем древесины поспешно расступились перед Самодвигой. Мерзким крысиным хором запищали под полозьями корни и ветки, что не успели угнаться за удирающей чащей. Скорость нарастала. Все быстрее, быстрее, быстрее, с рокотом и свистом вращались колеса опор.

Кёсы таежного пути нанизывались на жестокие зубцы. Мелькали поляны, озера, перелески. Промчался весенний алас с тремя пасущимися конями… Кричали, ревели, метались спугнутые птицы и звери. По обе стороны Самодвиги со страшным треском и стонами рушились и дымились деревья. Позади темнела широкая обугленная полоса убитой земли, на которой никогда ничего не расцветет.

* * *

Красным хвостом северного ветра неслась трехпоясная домовина по Великому лесу, творя новые мертвые дороги. Земная твердь исходила лихорадочной судорогой. Без остановки щелкали многочисленные рычаги и зубья. Дымились и выли, не умолкая, знойные пасти жерл.

Кормом Котлу служила Небыть, взращенная в недрах Нижнего мира. В животах-бочонках железных великанов она перерабатывалась для лучшего усвоения. Ходячие вместилища сообщали о готовности «пищи», мигая алыми и голубыми глазками. Железное чрево утробно взрыкивало, принимая ее в желоба двигающих устройств. Небыть питала холодные мозговые отсеки, как кровь питает голову, и подстегивала сооружения к действиям.