Эмрис стоя перед старым затертым зеркалом. Его, как одного из двух лордов, поселили в хорошую по местным меркам комнату, так что Железный сразу принялся выяснять, как выглядит. Не выдает ли в нем что недавнего подслушивания?

А еще ему обещали для баронства денег. Между прочим. Этот вопрос тоже стоит поднять! Потому что в гробу он видел…

— Вы не заняты, барон? — раздался женский голос из открывшейся двери. Эмрис оглянулся. Что-то… что-то было в ней… необычное. Идель выглядела как леди. Говорила как леди. Улыбалась, как леди. И маралась в грязи, как совсем не та, кто состоит в родстве с императором.

Или просто он, Эмрис, ничего не знает об империи?

Глава 13

Эмрис и Идель расселись в комнате за небольшим столом, который девчонка с кухни наскоро заставила свежеприготовленной едой. На тумбу неподалеку вошедший за Идель Ульдред положил какие-то бумаги, придавил их небольшим сундучком, затем поклонился и покинул помещение.

Оказавшись наедине, впервые со времен разговора в каюте корабля, Эмрис и Идель не торопились с разговорами. Железный смотрел на женщину и ловил себя на мысли, что за лощенной оболочкой светской красавицы, которой можно все, похоже, скрывается несколько разных человек, и далеко не у каждого из них было радужное прошлое. Надо будет придумать, как разузнать о нем — просто для того чтобы хоть немного представлять, чего ждать от леди Греймхау в будущем. Если ты понимаешь желания человека, ты в силах управлять им, ну или хотя бы уворачиваться из-под его ударов, потому что знаешь, куда он будет бить.

Можно было бы сговориться с ее служанками: леди не взяла с собой личных помощниц из Греймхау, которые хранили бы все тайны эрцгерцогини, значит, в бытовых потребностях Идель всегда просила прислать кого-то со стороны — девчонок из таверн, чью-нибудь дочку или племянницу. Словом, кого-то, кто не обременен верностью госпоже и кто мог бы за монету все разболтать. Вот только, не будучи личными помощницами из Греймхау, эти женщины не знали об Идель ровным счетом ничего, и платить им за сведения бесполезно.

Интересно, вдруг подумал Железный, а кто помогал ей на корабле? Он был так зол, когда леди во второй день плавания сказала ему о цели визита в Патьедо, что ни о чем постороннем и думать не мог.

Можно, конечно, поставить кого-то следить за ней. Не сейчас, но чуть позже, по возвращении в Деорсу, чтобы хотя бы доподлинно выведать ее прошлое. Сама Идель вряд ли расскажет, по крайней мере, честно. А полагаться на слухи… Нужно узнать что-то достоверное, что-то кроме «ей принадлежит пол-империи» или «она сдает императору столицу в аренду».

Только как? — усмехнулся Эмрис под нос, и будто опомнился, что леди все видит. Он кашлянул, облизнул губы. Как ей удалось то, что удалось? Откуда она узнала о местоположении хранилища? Как именно они готовили участь Патьедо два года? Кто — они? Сколько людей в этом замешано? Сколько стран — только Деорса и Талассий или еще кто-то? Чем она вообще занималась между днем, когда, оскорбленная, покинула здание патрициата после торгов сукном, и днем, когда случился переворот? Ведь даже о том, что «время пришло» ему, Эмрису, сообщил Рейберт.

Железный покачал головой: какой бы из этих вопросов он ни задал, ответ, скорее всего, будет в духе: «Лорд Дайрсгау очень умен, поговорите с ним». А Дайрсгау — в воду не гляди — и словом не обмолвится. Эмрис, может, не великий светоч в распознавании людей, но кое-что он способен уяснить, и довольно быстро. Например — что леди Греймхау отвечает на вопросы крайне выборочно и только при условии, что они напрямую касаются интересующегося. А потому придется заходить со стороны пострадавшего.

Железный рискнул:

— Я потерял шесть человек во время беспорядков. Шесть отличных бойцов, леди Греймхау.

— Соболезную. — Несмотря на краткость, это не прозвучало отмашкой. И все же рано расслабляться.

— Чего ради? — насел поплотнее Железный. — Для чего это было нужно? И для кого это было нужно — все, что случилось в Патьедо. Ради чего и ради кого я потерял своих людей? На кого вы в итоге работаете?

На последних словах Идель чуть качнулась, рассмеявшись.

— Создатель, вы так говорите — «на кого я работаю?» На себя. На империю. Отчасти даже на вас.

— Подробности. — Эмрис потянулся, чтобы налить себе эля. Жестом предложил и леди, но та покачала головой.

— Вы же понимаете, что Норг окопался в землях Редвуда не сам по себе? — Спросила эрцгерцогиня прямо.

Эмрис не понимал и верить не торопился. Да ну что за бред!

— Вы хотите сказать, он был связан с Патьедо? Давайте без шуток, миле…

— Шутка — это считать, что события подобного масштаба — случайность. У империи Деорсы есть два больших пункта для выхода во внешнюю торговлю — Восточное море и Редвуд. Восточное море Патьедо подмял под себя, благодаря тому, что сначала сделал ситуацию для других городов-республик просто торгово-невыносимой, а потом банально ссудил денег соседским правителям для «улучшения положения». Как они говорили.

Эмрис сперва нахмурился, потом расцвел пониманием и оскалился.

— А чтобы окончательно получить статус монополиста во внешней торговле Деорсы, Патьедо вывел из игры Редвуд, так? Но серьезно! Каким образом? — Эмрис оживленно заинтересовался. И к его вящему изумлению, леди ответила:

— Ну, прежде всего, заплатив за побег предыдущим баронам Редвуда. Вашему предшественнику и его семье. А затем, конечно, спонсировав Норга. Кто-то же поставлял ему оружие. Да и группу наемников тоже.

Железный, поджав изогнутые губы, качнул головой: во дела.

— Он еще жив? Предыдущий барон.

Идель пожала плечами.

— Не могу знать.

— И неужели никто в их окружении даже не воспротивился такому предательству? А как же верность, доблесть и прочая чепуха благородных? — Эмрис позволил себе держаться немного попроще.

Идель приподняла брови:

— Милорд, вы вообще когда-нибудь сталкивались с аристократией? — Ее губы изогнулись в насмешке. Вопрос явно был риторическим, и Железный промолчал — так он хотя бы не выкажет изумления от того, как эрцгерцогиня, одна из самых благородных женщин империи, относится к людям своего положения.

— Основная причина провальности политики леди Фридесвайд, — Идель поднялась и прошла к тумбе с бумагами, — сводилась к ее неспособности разбираться в людях. Замечать и приближать не тех, жаловать и одарять не тех. Слишком вестись на лесть. У ее политической неспособности много сложных последствий, и одна из них — вынужденность империи торговать лишь с несколькими странами и преимущественно на их условиях.

— Соседние города не решались действовать из-за долгового крючка?

— Вероятнее всего. — Идель перекладывала листки, бегло