на мне лежит. Отчётливо чувствую полоску нежной кожи, которую топ не скрывает. Руки так и зудят эти участки, гладкого шелка, больше сделать. Кожа к коже чтобы. Одергиваю себя. Ежесекундно. Обнимаю. Глажу ребра и спину. Пока она жаром своим нас обоих испепеляет, даже в противно-мокрых плавках становится жарко и тесно. Уверен, не будь я в них, она бы уже вся на мне была, и даже не знаю чья именно это была бы инициатива. Страстная моя девочка. Умопомрачительная.

Сокращаю несчастные сантиметры между нами, сам головой приподымаюсь и ее к себе направляю. Нужна. Необходима. Отдых мой в ней. Кайф в ней. Спокойствие моё в ней. Лучшее во мне — в ней и с ней. Целую и понимаю, падаю в ту бездну с разбегу и готов не возвращаться. Никогда. Моя.

37

Мила

— Мила, где ты? — гремит отец в трубку. А я сердце бешеное унять пытаюсь. Губы вспухшие вытираю, будто он рядом и видит какая я, вся изнеженная и зацелованная. Неловко.

— Привет, пап. На Фиоленте. Я маме говорила. — стараюсь своим веселым голосом его не добрый перебить.

— Уже темнеет! Какой Фиолент, Мила! С кем ты там? — все так же грохочет.

— С другом я, — на Олега не смотрю специально, надо было сразу отойти, сейчас если сорвусь вообще не красиво будет. — Мы уже собираемся. Скоро буду! — конечно же он всё слышит, хоть папа и не кричит, но его бас слышен за километр.

— Мила! Пол часа! — кажись еще жестче режет, куда уж там.

— Ок, папуль. — отключаюсь. И на парня смотрю, который рядом совсем, на локти поднялся и смотрит, словно в ожидании вердикта. Плечи вскидываю и виновато губы поджимаю, что сказать, и так все понятно: мне семнадцать будет только через месяц. Новый город, новые люди вокруг… не без основательно злится, я понимаю, но стыд всё равно просачивается. Кто захочет с малолеткой связываться? Которую вот так родители по телефону отчитывают?! Зачем ему это?!

— Собираться будем?! — говорит подымаясь, и даже улыбается, уголком одним.

Такой он… волосы растрепала, губы искусала. Смотрю и млею.

— Да… — нехотя отвечаю. Это самый лучший вечер, свидание, пикник. Три в одном, и все впервые. Комбо.

Олег начинает собирать в пакет мусор, я — остальное. Становится ощутимо прохладнее, волны тоже обороты набирают и приятный ранее морской бриз — уже кажется обзавелся пробирающими иглами. Вспоминаю о джинсовке, достаю и кутаюсь в нее, она свободная и прикрывает даже попу в шортах. Так-то лучше.

Олег выпрямляется. Оглядывается вокруг как маяк. Ему тоже не легко, я всё видела и чувствовала. Вспоминаю, как случайно ногой задела, и снаружи — щеки гореть начинают, а внутри — фейерверки взрываются.

— Вроде бы всё забрали, — наконец меня глазами находит.

— Привезешь меня еще сюда? — наглею, и в невинном жесте ноги скрещиваю.

— Привезу, если хочешь. — за руку берет и чуть на себя дёргает.

— Хочу. — выдыхаю.

— Хоть каждый день. — снова вторгаемся в друг друга. Чувствую как по нему будто разряд еле ощутимый пробегает. Замечаю, как сильнее меня пальцами, что на талии, сжимает. Даже через плотную ткань джинсовки ощущаю. Я к нему максимально тянусь и приклеиваюсь, как тот паразит на акуле. Нравится дразнить, он реагирует — а я подливаю. И не позвони сейчас папа — кто знает, до чего бы сегодня всё дошло. Мне всё так нравится, что идеальней момента просто не придумаешь. Только вот Олег, хоть и трещит по швам, но гладит аккуратно и нежно, и дальше губ и шеи не лезет.

— Уже и правда темнеет. Мне еще машину отдать надо. — за талию меня чуть от себя отодвигает и рюкзак цепляет. А я как в тумане стою. Ноги не мои, внутри все щекочет, губы пекут, а подбородок огнем горит, от того как он всего мне его исцарапал, но счастливая… как никогда прежде. Пообещал ведь еще привезти. И даже предстоящие нравоучения отца не пугают. Как Олег сказал, это стоит того. Определенно стоит.

— Олег! Я больше не могу!

— Давай. — тянет и подталкивает меня под попу.

— Давай посидим, — предлагаю, — Вон на том выступе, что и прошлый раз, — уговариваю обернувшись и вытянув руку вперед. — Ты куда смотришь?

— Чем сверкаешь, туда и смотрю. — отшучивается. Но я видела. На попу мою пялился.

— Посидим? — дую нижнюю губу и умоляюще брови подымаю. — Пожалуйст-а-а. — тяну я. Даже папа сдавался. А Олег броня.

— Тебя больше никуда со мной не отпустят, Мила! Нам и вправду следует ускориться. — ровно говорит и уже без намёка на улыбку.

— Зануда! — бросаю я и начинаю активнее подымать ноги и опираясь на колени подыматься по крутым ступеням, которым кажется конца края нет.

— Устанешь так быстро, — уже со смешком сзади слышится.

— Не устану! — провоцирую и из последних сил бегу на верх.

Подымаюсь я конечно быстро, но идти дальше, и тем более прямо не является возможным. Меня скручивает дикая, тянущая боль в боку, в одном, а через пару секунд и во втором. Пытаюсь нащупать какие внутренности вдруг начали протестовать против моих дебютных физических нагрузок, но так больно — что глаза зажмуриваю и ойкаю.

— Болит?

— Касается моей руки на правом боку.

— Ага. — жалобно пищу скаля зубы. Делаю попытки выровняться, но снова чувствую натяжение и возвращаюсь на исходную. — Ой-й. Хочется заплакать, но держусь. Пока держусь.

— Подыши.

— Я дышу!! — бешусь я за секунду.

— Успокой дыхание, — Олег проигнорировал мой тон начинает гладить мой бок и спокойно говорить, так же склонившись вместе со мной. — Дыши. Вдыхай глубоко и спокойно, и так же выдыхай. — Нежно трёт и говорит. От его спокойного тона, зубы сами перестают сжиматься и я делаю то, что он говорит.

Через три таких вдоха и правда становится намного легче. Олег надавливая на поясницу призывает потихоньку разгибаться напоминая о дыхании. Несколько вдохов и я уже стою.

— Я боюсь пошевелиться. — Признаюсь, все еще стоя перекосившись.

— Дыши и иди медленно, должно перестать, — я слушаюсь и иду следом за