Но если бабушка Вани не ошибалась и он а'нарай – человек, лишенный судьбы, – как он может вообще что-нибудь свершить, не говоря уже о том, чтобы уничтожить целый мир?

Не имеет значения. В настоящий момент ни Бельтан, ни Вани еще не родились. Кроме того, Тревису представлялось весьма маловероятным, что он с друзьями сумеет вернуться на Зею, тем более в свое время. Кроме того, обязанности бармена, которые ему приходилось исполнять, чтобы платить за пансион, часто заставляли его забыть о Зее – шел 1883 год, и Тревис работал в салуне Касл-Сити.

– Расскажи, как приготовить «Бархат», мистер Уайлдер, – принялся выпытывать у него Мэнипенни в первый же вечер в «Шахтном стволе», когда он явился на работу в новой белой рубашке и черных брюках.

Тревис потер недавно выбритую макушку. Он всегда гордился тем, что знает рецепты чуть ли не всех коктейлей в мире, даже самых старых или не слишком вразумительных. Однако кое-что он успел подзабыть. Прошел год с тех пор, как Тревис покинул «Шахтный ствол» – во всяком случае, в своем времени. Тем не менее он умудрился вспомнить.

– Нужно смешать шампанское и портер в равных частях. Мэнипенни удовлетворенно кивнул.

– А теперьфлип?

Эта информация оказалась похоронена в самых дальних уголках его сознания, но, в конце концов, Тревис вспомнилканун дня всех святых, когда устроил в своем салуне вечеринку в стилеслипи-холлоу. Тогда же он научился смешивать коктейли, популярные в колониальные времена.

– Ром, пиво и сахар, – ответил Тревис, порывшись в памяти. – Все смешать в кружке, после чего опустить в нее кончик раскаленной кочерги и дождаться появления пены.

Мэнипенни погладил изящные усики, и его маленькие глазки заблестели.

– Я вижу, тебя нелегко смутить. А ну-ка, расскажи, какие ингредиенты входят в «Синюю спиртовку»?

Тревис напряг память, но на ум ничего не приходило. Что ж, похоже, он лишится работы, но ему ничего не оставалось, как признать поражение. Придется искать работу на рудниках, что бы там не говорила Моди.

– Боюсь, что я не знаю, – ответил Тревис, приготовившись к выражению неудовольствия со стороны Мэнипенни.

Однако владелец салуна расхохотался.

– Ну, похоже, Сфинкс выиграл состязание из трех загадок.

Тревис разинул рот. Оказалось, что Мэнипенни просто играл с ним и желал одержать победу.

Мэнипенни похлопал его по спине.

– Не следует пугаться, если не знаешь рецепта какой-нибудь выпивки, мистер Уайлдер. Шахтер с рудника, который потребует у тебя модный коктейль, едва ли знает его ингредиенты. Скорее всего он слышал, как его заказывал какой-нибудь богатый джентльмен, и решил попробовать сам. Тем не менее такой клиент не отличитамонтильядо от лошадиной мочи. Так что смешай ему первое, что придет в голову, и он с радостью все выпьет.

Тревис слабо улыбнулся. Он начинал понимать, что работа на Мэнипенни будет не совсем обычной.

Довольно быстро выяснилось, что посетители салуна редко заказывают коктейли. Многие требовали пиво, но большинство поклонялось одному Богу – виски. Обычно речь шла о «Таоской молнии», или«Старом Таосе», как его называли самые крутые. Это был крепкий напиток, который производили в Нью-Мексико, свое название он получил в честь города.

С самого начала Тревиса поразило, какими похожими на обитателей Зеи оказались посетители салуна. Достаточно заменить миткалевые рубашки и джинсы на туники и штаны в обтяжку, и любой из них вполне сойдет за кейлаванского крестьянина. Большинство было низкорослыми, с морщинистыми лицами, желтыми или вовсе гниющими зубами и навсегда почерневшими от непосильной работы руками.

У многих мужчин глаза были жесткими, пустыми, словно кто-то вытянул из них все жизненные силы, как серебро из карбоната свинца. Они пили у стойки бара, разом опрокидывая стопку виски, и отходили в сторону, освобождая место для следующего клиента.

Впрочем, среди посетителей попадались и достаточно общительные. Как и в те времена, когда Тревис был (или станет?) владельцем салуна, многие заходили сюда каждый день, и он с ними подружился. Как правило, это были горожане, владевшие каким-нибудь бизнесом на Лосиной улице.

В отличие от шахтеров, они щеголяли в костюмах, из жилетных карманов свисали серебряные цепочки часов. Эти люди много и охотно говорили, смеялись, курили сигары, пили бурбон и шампанское, а также виски и пиво. Богачи, к которым удача повернулась лицом, – банкиры, лавочники, врачи и адвокаты. Тревис не находил в себе мужества рассказать им, что через пару лет рынок серебра рухнет, рудники закроются, и почти все они разорятся.

Всякий раз, когда Мэнипенни своим грохочущим голосом представлял нового бармена постоянным клиентам, Тревису покупали выпивку. У него даже сложилось впечатление, что напоить бармена здесь одно из самых распространенных развлечений.

Когда в салуне появлялся свежий человек с Востока, полный надежд на быстрое обогащение – а в его карманах еще водились деньги, – он всегда настаивал на том, что должен угостить бармена. У Тревиса это вызывало отвращение: он знал, что через несколько недель, когда выяснится, что его заявка ничего не стоит, тот же человек придет снова – только теперь в рваной и грязной одежде, с пустыми карманами. Теперь придет черед Тревиса угощать его стаканчиком виски, а неудачнику ничего не останется, как искать способ – раздобыть денег на обратный билет.

Иногда появлялся старатель, которому удавалось найти небольшой участок с высоким содержанием серебра. Тогда – посетив пробирную лабораторию – он вваливался в салун и угощал виски всех посетителей. Естественно, после нескольких дней веселья и азартных игр легко доставшиеся деньги кончались, и старателю приходилось вновь приниматься за работу.

Даже кое-кто из шахтеров, получавших три доллара в день, покупал Тревису стаканчик виски. Он смотрел в их усталые и одинокие лица и не мог отказаться. И хотя на улицах города было полно народу, у Тревиса возникало ощущение, что бармен, имени которого они даже не знают, для них единственный близкий человек. Иногда Тревис спрашивал имя шахтера, но никогда не интересовался фамилией.

– Никогда ни о чем не спрашивай клиентов, разве только имя, – наставлял его Мэнипенни. – Всякий посетитель моего салуна оставляет прошлое за порогом.