— Простите, милорд, — пробормотала она, пытаясь присесть в реверансе.

Виола явно обрадовалась вторжению, тем более что начинала понимать, что он имел в виду, предупреждая, как сильно ей могут не понравиться его откровенные ответы.

— Что случилось, Бэкхем?

— Мне очень жаль, миледи, но я ищу мистера Поппина.

— О Господи! — воскликнула Виола. — Поппин опять пропал?

— Боюсь, что так, — ответила Бэкхем. — Я знаю, что ее сиятельство перед отъездом сидела с Николасом в библиотеке, вот и надеялась, что они оставили Поппина здесь.

Виола наскоро оглядела библиотеку.

— Я его не вижу.

— Кто такой мистер Поппин? — спросил Джон, перекрывая всхлипывания мальчика.

— Его любимая игрушка, милорд, — пояснила няня и вновь обратилась к Виоле: — В толк не возьму, как мне удалось уложить его без мистера Поппина. Правда, сначала малыш так устал, что заснул, однако потом что-то его разбудило, и он, должно быть, сообразил, что игрушки нет, потому что плачет навзрыд, бедняжка. Вряд ли он теперь заснет, пока не получит игрушку.

Виола взглянула на мальчика, который рыдал так, словно близился конец света.

— Что случилось, Никки? — проворковала она и потянулась к нему, осыпая поцелуями мокрое личико. — Поппин снова играет с тобой в прятки?

Но Николас не собирался успокаиваться, наоборот, завопил еще громче.

— Придется найти эту игрушку, — вздохнула Виола.

— Похоже, что так, миледи.

Она хотела отдать ребенка няне, но голос Джона остановил ее:

— Можно мне… — Он осекся, сцепил руки за спиной и отвел взгляд. — Не важно.

Виола посмотрела на мужа. Теперь в его лице не было гнева. Оно было печальным и серьезным. Почти сконфуженным. Она не могла припомнить, когда Джон смущался, и поэтому невольно полюбопытствовала:

— Что ты хотел спросить?

Джон неловко переступил с ноги на ногу, упорно отказываясь смотреть на нее.

— Я хотел спросить, можно ли его подержать, — пробормотал он, — но вовремя понял, что это слишком глупо звучит.

— Хочешь подержать Николаса? — удивилась Виола.

Она не была уверена, что расслышала правильно. Мужчины никогда не проявляли желания подержать ребенка, тем более плачущего. Но Джон быстро кивнул, и она поняла, что он не шутит.

— Это вовсе не глупо, — покачала она головой и подошла ближе к мужу. — Возьми.

Она протянула ему младенца, но Джон в панике огляделся.

— Я не знаю, как это делается.

Виола снова прижала Николаса к плечу.

— Смотри. Это очень просто, видишь?

Джон, помедлив, кивнул. Виола подалась вперед и отдала ему всхлипывающего ребенка. Он дрожащими руками взял малыша. Потрясенная Виола молча наблюдала всю эту сцену. Сначала смущение, потом неуверенность… совершенно не в характере Джона! Он прижал Николаса к груди, так что попка ребенка удобно легла ему на руку. Точно так же держала мальчика сама Виола.

В этот момент по непонятной, известной только ангелам причине Николас перестал плакать. В комнате внезапно воцарилась тишина. Виола продолжала смотреть на мужа. Тот выглядел так, словно держит в руках настоящее чудо, и она почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Все аргументы, злые, несправедливые слова и тревоги внезапно куда-то подевались, и в грудь ударила странная, пронизывающая, болезненная радость. Она не могла пошевелиться и надеялась только, что это не Купидон пустил стрелу в ее сердце.

— Благослови нас Господь, — пробормотала Бэкхем. — Умеете вы обращаться с младенцами, милорд.

Джон чуть отстранился, чтобы лучше рассмотреть личико ребенка.

— Черт меня побери, — потрясенно прошептал он.

Малыш, недоуменно хмурясь, смотрел на него, словно не мог решить, что делать в руках незнакомца. Но потом сморгнул последние слезинки, улыбнулся и пролепетал что-то неразборчивое, однако подозрительно похожее на признание в любви.

Джон прижался лбом к его лобику.

— Если об этом узнают, можно не ездить в клубы — изведут насмешками. Лучше пусть это будет между нами, старина.

Николас что-то проворковал и, подняв ручку, ударил Джона по щеке. Тот повернул голову и подул в ладошку ребенка, рассмешив и очаровав Николаса без всяких видимых усилий.

Джон подкинул его, а потом усадил его у себя на руках более уверенно, чем несколько минут назад.

— Какой ты красавец, когда не плачешь! Вижу, у тебя мамины глазки. Через двадцать лет из-за них погибнет женское сердце.

Малыш заерзал и схватился ручонкой за галстук Джона.

— Не хочешь разбивать сердца светских дам? — осведомился Джон. — Не могу сказать, что осуждаю тебя. Женщины созданы, чтобы при любой возможности ввергать в хаос упорядоченную жизнь мужчин. Советую как можно дольше не иметь с ними дел.

— Какие ужасные речи! — запротестовала Виола. — Николас, не слушай его!

— Не будет, — заверил Джон. — Мужчины просто на такое не способны. Все равно что стрелка компаса, которая всегда указывает на север.

Малыш уперся кулачками в грудь Джона.

— Поп… Поп-поп.

— Знаю, — понимающе кивнул Джон. — Спасибо за то, что напомнил о самом важном деле.

Джон с ребенком на руках стал обходить гостиную и осматривать каждый уголок. Заглядывая под пианино, столы и стулья, он продолжал разговаривать с племянником:

— Дьявол все побери, малыш, беда в том, что женщины значат для нас больше всего на свете и прекрасно знают об этом. Правда, заметь, прекрасный пол никогда не использует этот факт против нас. — Он согнул колени и заглянул под круглый стол розового дерева. — Но мужчине важно сохранять светлую голову, и быть поосторожнее с вопросами, на которые нет ответа.

Николас серьезно смотрел на Джона огромными глазами.

— А они каждый раз пытаются уязвить нас подобными вопросами. Помяни мои слова. С этим сложно жить.

Виола громко выдохнула, но Джон не обратил на нее внимания.

— Конечно, в таких обстоятельствах, — продолжал он, направляясь к ней, — мы часто выбираем наихудший путь: мстим и говорим что-то обидное. — Он остановился, не доходя до нее, и взгляды их встретились. — А потом всегда жалеем и терзаемся угрызениями совести.

Затем, молча пройдя мимо нее, он возобновил поиски.

Она только сейчас услышала слова извинения. За все девять лет их ссор Джон ни разу не извинился. Даже когда был виноват. Конечно, это всего лишь слова, но до этого момента он никогда не говорил ничего подобного.

Пораженная Виола обернулась, наблюдая, как он подходит к дивану. Раздался торжествующий крик: