Слава проворно обшарил Колю, вытащил из кармана пистолет и весело крикнул:

— Залезай быстрей, а то оставишь ноги на дороге!

Коля, уцепившись за рычаг ручного тормоза, кое-как влез на переднее сиденье, перевел дух и воскликнул не зло, а скорее обиженно:

— Дурак, да?!

— Почти, — согласился Слава.

Немного придя в себя, Коля пошарил за пазухой, отыскивая пистолет.

— Машинка твоя у меня, — успокоил или, наоборот, скорее озадачил его Грязнов. — А то ты человек горячий, начнешь палить, потом жалеть будешь!

— Ты! Ты зачем это сделал?!

— Покатать тебя хочу. А то чинишь-чинишь чужие машины, сам небось и не катался на «мерсике»?

— Пф!.. — презрительно фыркнул Коля и спросил уже спокойно и деловито: — Ты из какой группировки?

— Я не из группировки. Я из семьи.

— «Спрута» насмотрелся? На кого работаешь?

— На Московский уголовный розыск.

Коля тихо присвистнул, поскреб щеку, с утра выбритую, но уже синеватую от новой щетины.

— За мной нет ничего по вашей линии.

— Ты уверен?

— Да.

Беспорядочно поворачивая с улицы на улицу, Грязнов свернул в узкую, глухую улочку и остановился у обочины тротуара.

— Теперь поговорим предметно, Коля, и, если ты не будешь откровенен, как на исповеди, я впаяю тебе двести восемнадцатую, а пока ты будешь по ней отдуваться, твое теплое местечко займет какой-нибудь другой Тенгиз! Теплое место долго не пустует, сам знаешь!

— Что хочешь знать, командир?

— У тебя есть машина?

— А что?

— Забудь на время вопросительную интонацию. Есть?

— Да.

— «Мерседес», конечно?

— А… да.

— Ну и куда ты на нем ездил два дня назад?

— Я каждый день езжу.

— Я спросил тебя, куда ты ездил два дня назад? Могу помочь твоей памяти: ты ездил за город, с тобой были два пассажира, один ваш, другой русский. Куда ты их отвез?

— Сажай тогда, — сказал Коля набычившись, отчего его нос стал еще больше, и теперь было понятно, почему такой упитанный человек носит кличку Коршун. — Понимаешь, командир, про своих я тебе ничего не скажу.

— Меня интересует, где русский, Исмат небось давно по родным горам шастает!

— Не могу сказать.

Но смотрел он на Грязнова со страхом.

— Боишься, что Гена накажет? — усмехнулся Слава. — Так ему сейчас не до тебя. Знаешь?

Коля кивнул.

— Смотри, дорогой, просчитаешься! Мне от тебя нужно только место, куда ты его отвез. Не скажешь, в довесок пойдет тебе укрывательство особо опасного преступника, и тогда сидеть тебе не пересидеть. А пока еще суда дождешься, то чиканешься в тех Бутырках. Соображаешь?

Несколько минут Коршун сидел молча, напряженно размышлял, прикидывая варианты. Он догадывался, почти наверняка знал, что на родине скоро начнется кровавая баня. И тогда будет не до мелких проступков не самых важных для родины людей. К тому же в самом деле Исмат уже в Грозном, его МУРу не достать…

— Я отвез его в дом отдыха «Лесное озеро».

— Где это?

— В Балашихинском районе.

— Давно бы так, дорогой! Ну давай беги, а то пиво выдохнется!

Коля посмотрел недоуменно, потом сообразил, что надо бодренько выскакивать, пока мент не передумал.

Он вышел на тротуар, потом все же рискнул наклониться и попросить:

— Начальник, может, пистолет отдашь? Как мне без него?

— Ну ты даешь! — воскликнул Слава. — Может, тебе еще ключ от оружейной комнаты дать?!

1

У меня зазвонил телефон. Медленно и со значением снимаю трубку. Шелковников часто говорит, что мне не хватает солидности, приличествующей работнику Прокуратуры Российской Федерации. Может, он прав, но мне трудно перестроиться с бывшей своей бесшабашности на чопорность. Попробовать сначала по телефону солидность проявлять? И я говорю в трубку густым и неестественным голосом:

— Аллоу?..

— Ты что, экспресс-методом английский учишь? — рявкнул Слава Грязнов, разрушая с таким трудом созданный имидж важного чиновника от юриспруденции.

— Зачем мне? Меня в Америку по обмену опытом больше не пошлют. И вообще, не подкалывай! Если есть новости — сообщи, нету — ищи.

— Есть-есть, не волнуйся! Докладываю, товарищ следователь: оперативными методами розыска установлено, что террорист Петров, он же Буряк, скрывается в настоящее время на территории лагеря для беженцев в Балашихе, на базе дома отдыха «Лесное озеро». Его напарник по имени Исмат, фамилия не установлена, по непроверенным данным отбыл в Чечню…

— Слушай, а если он опять от нас уйдет?

— На 99 процентов исключено.

— Сердце у меня, Слава, не на месте!

— У меня тоже. Сашка, это ерунда! Просто до него нам везло, поэтому после первой неудачи началась уркобоязнь. Сейчас мы ее преодолеем!

— Поехать бы мне с вами…

— Совсем необязательно! Не прокурорское это дело! Шучу! Взял бы тебя, да очень некогда, сам понимаешь!..

Я киваю, будто Слава может меня видеть.

— Саша!

— Слушаю я!

— Не уходи никуда, я сразу же позвоню!

— Конечно!

Он бросил трубку.

2

Я от волнения закуриваю сигарету. Это зелье держу теперь только на работе. Ирина, когда узнала, что беременна, бросила курить сама и мне дома запретила дымить напрочь.

Неужели нам удастся смыть это пятно со своих послужных списков? Неужели Буряк будет водворен в камеру и останется там до суда и потом до исполнения приговора?

Хотел было позвонить Косте Меркулову, поделиться новостью, потом спохватился — нельзя, а вдруг сглазит? Ну вот, дожил, уже суеверным стал, как темная баба! И все же лучше позвонить позже, когда будет чем хвастаться.

Я не звоню, зато звонят мне. Отрегулированный на умеренную громкость аппарат тихонько, мелодично тренькает.

— Александр Борисович Турецкий?

— Я слушаю.

— Это Андриевский Юрий Владимирович.

— Узнал вас, здравствуйте!

— Добрый день! Знаете, мы тогда так расстались неуклюже…

— Нас с вами извиняет неординарность ситуации, Юрий Владимирович.

— Да-да, вы совершенно правы. Мы хоть и считаемся перманентно воюющей организацией, но то, что я тогда увидел, было для меня слишком. Какое дали заключение, несчастный случай или, может, более серьезное?..