Такова плата.

Импланты, сформированные из серебристой металлизированной субстанции, перестают функционировать, превращаются в источник смертельного заражения организма, как только обитатель Пятизонья проходит через Барьер и удаляется от него хотя бы на пару километров.

Приор знал многих сталкеров, не сумевших смириться, попытавшихся уйти, в надежде, что деньги решают все и за Барьером, в частных клиниках, им помогут избавиться от «проклятия Зоны».

Тщетно.

Бывали, конечно, исключения из правила, но возможность покидать аномальные пространства, не теряя при этом своих уникальных способностей, не подвергаясь риску сумасшествия либо медленного разложения организма, существовала только для тех, кто пережил катастрофу или был изменен в первые месяцы после нее, пока новая реальность еще не стабилизировалась и тут происходили ужасающие процессы глобальных метаморфоз.

Все… Время действовать, иначе он умрет…

Приор достал набор чипов, поочередно вставил их в специальные слоты кодировщика, приготовил три матрицы, положив их на край стола, в изголовье, затем склонился над неподвижным, безвольным телом.

В первую очередь он воздействовал излучением прибора на ртутные пятна, затянувшие пулевые ранения.

По поверхности въевшейся в плоть субстанции внезапно пробежали зримые волны искажений, словно миллионы микрочастиц, проникших в организм человека, внезапно пришли в движение, меняя конфигурацию сложившихся взаимосвязей: тонкие ручейки жидкого металла текли в границах пораженных зон, одновременно в разных направлениях, где-то сливаясь друг с другом, где-то закручиваясь во взаимном столкновении, вызывая судорожные мышечные реакции, причиняя биологическому носителю адскую боль — если бы человек находился в сознании, он бы не выдержал ее.

Тело на столе вновь забилось в конвульсиях, успокоившееся было дыхание вновь стало частым, прерывистым, на губах опять выступила кровавая пена, но Приор, чуждый ложному состраданию, продолжал работать, облучая все новые и новые пораженные участки, вызывая уже не спорадические, губительные для организма изменения, а упорядочивая микрочастицы, заставляя их конфигурироваться в структуру устройств, навек соединенных с плотью.

Со стороны все выглядело настолько ужасно, что непосвященный наверняка бы решил, что человека подвергают изуверским пыткам, но Глеб, сам прошедший через такую же муку, действовал с непреклонной решимостью, не обращая внимания на внешние проявления начавшихся процессов, зная, что сейчас наступил критический момент и любое промедление может привести к смерти имплантируемого.

Завершив с повреждениями груди и предплечья, он сменил активный чип кодировщика и переместился к изголовью.

Как только излучение начало воздействовать на серебристое пятно, расползшееся по скуле, незнакомец неожиданно пришел в сознание.

Его глаза вылезли из орбит от боли.

Тело опять выгнулось, с губ рвался невыносимый крик, прочнейшие ремни едва удерживали его от инстинктивной попытки вскочить и бежать.

— Терпи!

Слышал он или нет, не имело значения. Глеб продолжал работать, снова сменив чип кодировщика, воздействуя теперь на височную область.

Взгляд имплантируемого помутился.

Вой рвался с его губ, муки телесные уже отступили на второй план, движение микрочастиц, спровоцированное устройством формирования имплантов, вгрызалось в мозг, грозя уничтожить рассудок.

Еще секунда, и вой оборвался — человек не выдержал, потерял сознание.

Как только его тело вновь безвольно обмякло, Приор, ожидавший этого момента, быстро отложил кодировщик, взял одну из приготовленных матриц и с силой прижал ее к овальному пятну на виске имплантируемого, вдавив на несколько миллиметров в податливую, смешанную с металлом плоть.

Когда спустя секунд тридцать он резким движением убрал матрицу, пятно на виске стало рельефным, приобрело вид некоего технологического устройства: на поверхности четко просматривалось несколько разъемов для подключения чипов кибернетических расширителей, между ними виднелось клеймо Ордена.

— Хорошо… — едва слышно выдохнул Глеб, беря следующую матрицу.

Теперь наступила очередь серебристого пятна на предплечье, а затем еще одного — на запястье правой руки.

Процесс имплантации завершался. Все пораженные участки плоти, где металлические частицы внедрились в организм, приобрели овальную форму, на трех из них Приор успел сконфигурировать разъемы, прежде чем поверхность имплантов начала стремительно твердеть, принимая прочность металлоорганического материала.

Ощущая безмерную усталость, Глеб критически осмотрел результаты имплантирования, затем, удовлетворенный увиденным, достал три мягкие заглушки из пористого пластика телесного цвета и закрыл ими разъемы имплантов.

Убрав чипы кодировщика, заботливо упаковав матрицы, он сел, тяжело дыша, и, мысленным усилием включив мью-фон, произнес в пустоту:

— Федор, мне нужна чистая вода, губка и комплект одежды.

Полуостров Казантип.

На подступах к Цитадели Ордена

Знойный полдень струился маревом испарений.

Под плотным пологом облачности протекали явления, связанные с парниковым эффектом: тяжелые грозовые тучи наползали одна на другую, им было тесно в ограниченном пространстве под куполом Барьера, на участках захваченной Зоной акватории Арабатского залива царили растянувшиеся вдоль побережья смерчи, они вздымались от морской поверхности к небесам, засасывая тонны воды, напитывая ею облака, а периодически возникающие ураганные ветра тут же оттесняли новый, только что сформированный грозовой фронт в глубь суши, где над массивными чертогами недостроенной атомной электростанции, превращенной в неприступную Цитадель Ордена, били частые, ветвистые разряды молний, мутные потоки проливного дождя низвергались на землю, а затем вдруг все затихало в удушливом, томительном предчувствии нового всплеска стихии.

Из-за постоянно меняющихся погодных условий, обилия испарений, поднимающихся от пресыщенной влагой земли, мутный вихрь портала гиперперехода, расположенный в шести километрах от Цитадели, в границах так называемого Щелкинского тамбура, сливался с окружающей обстановкой, был незаметен на фоне постоянного движения воздушных масс.

Между мрачной громадой Цитадели и пенистой полосой прибоя простирались густые заросли металлокустарников, автоны захватили все побережье, буйно разрослись в прорезанной трещинами впадине исчезнувшего Акташского озера, но сталкеры Ордена не пытались искоренить их. Напротив, в отличие от иных регионов Пятизонья, смертельно опасные проявления неживой природы, поглотившие окрестности, оберегались людьми. Автоны и обитающие в их зарослях механоиды создавали дополнительные защитные рубежи Цитадели. Любой, кто попытался бы прорваться со стороны тамбура к крепости Ордена, прежде должен был одолеть гибельные участки местности, где среди металлорастений таилась механическая жизнь, гнездились колонии скоргов.