Они дошли до узкого переулка с обратной стороны дома. Теперь встревожился и Граумур. Вопросительно посмотрел на нее. Бидайн указала на секиру, висевшую на его широком поясе. Он улыбнулся, словно радуясь возможности воспользоваться ею.

«Глупец, — подумала эльфийка. — Никто в здравом уме не радуется бою, для которого сам не назначил время и место». Едва войдя в переулок, она подала девочкам знак взять у Граумура арбалеты. Фарелла и Лидайн посерьезнели, перестали хихикать. Сосредоточившись, зарядили оружие, вставили болты, прижались спинами к высокой стене, окружавшей двор и выходившей в переулок.

Бидайн подошла к воротам, осторожно надавила ладонью на тяжелую деревянную дверь, и та распахнулась, даже не скрипнув.

На пороге кухонной двери на солнце сидела Майя. Кроме нее, во всем дворе никого не было. Она приветствовала их поднятым глиняным бокалом и широкой улыбкой.

Бидайн молниеносно пересекла двор.

— Что здесь происходит?

Улыбка одноногой кобольдши стала еще шире.

— Плохие новости. — Голос ее звучал несколько сдавленно.

Когда Бидайн добежала до нее и опустилась на колени, чтобы заглянуть ей в глаза, эльфийка почувствовала кислый запах, исходящий изо рта Майи.

— Вы еще не слышали? — спросила кобольдша и негромко рассмеялась. — Есть справедливость у альвов. — Она хлопнула себя по деревянной ноге. — Спустя столько лет. Наконец-то! Жаль, Круппа этого не застала. Тогда бы мы сели с ней вместе и напились… Моя мать все молитвы заканчивала проклятием грязному кентавру. Что ж, по всей видимости, иногда нужно лечь в могилу, чтобы твои проклятия сбылись…

Бидайн с трудом сохраняла приветливое выражение лица.

— Что случилось?

— Прошло два часа с тех пор, как вы ушли, госпожа, когда город, словно пожар, облетела весть. Князь Секандер мертв, а с ним все воины, сопровождавшие его в великих кражах скота в чужом мире… Князь, который позаботился о том, чтобы искалечивший меня кентавр не понес наказания, мертв. — Она подняла бокал, сделала большой глоток и воскликнула: — За справедливость!

Бидайн спросила себя, как это могло случиться. Секандер столько лет ходил в набеги. На кого же он наткнулся в степи Ножевой травы?

Эльфийка отослала обеих девочек с Граумуром в дом, затем села рядом с Майей.

— Тебе следует лучше скрывать свой гнев по отношению к кентаврам. И никогда не говорить о каких-то там проклятиях, иначе для тебя в этом городе, где ты прожила всю свою жизнь, станет небезопасно. Когда отступит первая горечь, они начнут искать виноватых. И не потерпят, чтобы кто-то дурно отзывался о Секандере. Так что кому-нибудь обязательно придется расплачиваться. Поэтому думай, что говоришь, иначе ты станешь козлом отпущения.

Майя бросила на нее разочарованный взгляд.

— Я думала, вы тоже не любите Секандера, госпожа.

— Может, и так. А может, и нет. Я хорошо скрываю свои чувства и настоятельно советую тебе начать брать пример с меня. — Она взяла кувшин, стоявший рядом с Майей. — Хватит праздновать. Иди занимайся кухней, пока девочкам или, хуже того, Граумуру не пришло в голову, что они умеют готовить.

Майя улыбнулась и встала, собираясь идти в дом.

— Я знаю, о чем вы думаете, госпожа.

Бидайн посмотрела ей вслед. Это нехорошее развитие событий. Маленькая кобольдша нравилась ей, несмотря на то что несколько лет назад она отравила ее мать, Круппу. Для всех остальных все выглядело так, будто старая кобольдша, тиранившая весь дом, просто мирно умерла во сне. Бидайн подмешала кобольдше смертельный напиток с опиумом. Надоели ей мрачные рассуждения старухи. Если Майя не научится держать язык за зубами, ей тоже придется умереть. Если из-за ее болтовни на нее нападут кентавры и она расскажет, что ее хозяйка тоже таила злобу на Секандера, может случиться все, что угодно. Вполне вероятно, разъяренные стада сожгут дом, а ее с девочками забросают камнями.

Она даст Майе один день на то, чтобы та взяла себя в руки, а затем примет решение. После этого она попытается выяснить, что случилось с кентаврами. На сведения от небесных змеев Бидайн не рассчитывала. Эльфийка давно уже научилась отправлять собственных сторонников в качестве разведчиков в Нангог, хоть это и противоречило приказам древних драконов. Она хотела знать, кто, кроме нее, убивает бессмертных.

В этот час в Золотом городе была Кира. Дети человеческие тоже относились с уважением к сказителям. Поэтому эльфийка могла оказаться в местах, недосягаемых для всех остальных лазутчиков.

— Мне нужно к бессмертному Аарону, — в третий раз повторил Ильмари.

Привратник презрительно посмотрел на него.

— А я сейчас вынужден буду дать тебе в морду, если ты не уйдешь сам. Что ты о себе возомнил? Думаешь, что ты — бессмертный Плавучих островов и Аарон только тебя и ждал? Иди к Лунным вратам! Там кормят безумных и дураков, поскольку у нашего правителя доброе сердце, но не может же он еще и принимать вас, отбросов.

— Прошу, передай ему, что пришел Ламги.

— Только что ты называл себя Ильмари. Ты что, забыл, кто ты? Ты посмотри на себя, отброс из сточной канавы.

Ильмари был слишком слаб, чтобы спорить. Он стоял, тяжело опираясь на клюку. Его держала на ногах одна лишь мысль — доложить Аарону и отомстить за обман жреца. Но сейчас все внутри у него оборвалось. Если бы у него была возможность отдохнуть и пару дней нормально питаться, он снова стал бы прежним. Но у него не было денег, а Золотой город ни за что не карал так жестоко, как за бедность.

У него даже не было сил, чтобы украсть хоть что-то. Любой торговец будет недоверчиво коситься на него задолго до того, как он подойдет к прилавку. А если ему и удастся стащить что-нибудь, то вряд ли он сможет уйти от преследования.

Он пережил падение в Белую пасть, сбежал от белых крокодилов в море трупов, не утонул в подземных реках, куда ему пришлось нырнуть, чтобы покинуть владения Таркона, и вопреки всему сумел выжить в смертоносных джунглях. Его трясло в лихорадке. Его тело, покрытое ранами и струпьями, истощилось. Кожа на его лице, спине и руках зудела от многочисленных язв. Он был похож на ходячую смерть, и если бы он сам был на месте охранника, то тоже не пустил бы во дворец такого человека. Семь лет назад он был богатым и могущественным. А сейчас не осмеливался затребовать свое имущество. Товарищи и подчиненные былых времен решительно перережут ему горло, если увидят его таким. Ничего не осталось от человека, каким он был, уходя отсюда.

— Лунные врата! — Привратник махнул рукой вдоль дворцовой стены в южном направлении. — Это единственное место в городе, где кормят таких, как ты. А теперь проваливай!

Под недоверчивым взглядом привратника Ильмари, опираясь на клюку, сделал несколько шагов и прислонился к стене из сухого кирпича. Она была пыльной и теплой. В горле пекло. Он не пил много часов, а день был по-летнему жарким. Закрыв глаза, он попытался собраться с силами. Он никогда еще не сдавался! Цель так близка! Это все равно что утонуть после кораблекрушения, видя перед собой спасительный берег. Мужчина устало улыбнулся… Так бывает. Может быть, стоит просто сдаться. Может быть, Великая богиня все же хранит подземные города Таркона. Может быть, Нангог все это время, забавляясь, наблюдала за тем, как он мучается, чтобы потом дать ему подохнуть у Ааронова дворца?