– Тогда скажи, что это было? Что творится у нас в музее? Коллектив лихорадит от интриг. Ренге, это ухо старой лоханки…

Самоваров понял, что сейчас пойдут сводки с войны за гардероб, и стал подниматься по лестнице. День обещал быть солнечным и спокойным. В такие дни хорошо работается.

Однако толком взяться за дело ему не пришлось – в мастерскую постучала все та же Вера Герасимовна.

– Он снова здесь! – сказала она и сделала страшные глаза.

– Он – это кто?

– Странный посетитель – тот, что зарился вчера на нашего Репина. Стоит в вестибюле. Он спрашивает тебя!

Самоваров вспомнил, что вчера познакомился с человеком, который собирался что-то продать. Кажется, статуэтку Лансере? Если у чудака в самом деле есть что-то стоящее, день станет солнечным вдвойне.

Самоваров вынул из кармана вчерашнюю бумажку, где записал, как зовут нового знакомого. «Сахаров Юрий Валерьевич. Отлично! Заглянем в закрома Юрия Валерьевича, если таковые имеются», – подумал Самоваров и направился к выходу.

– Коля, ты что, собрался общаться с этим человеком? – насторожилась Вера Герасимовна. – А если это маньяк?

– Тем лучше. Тогда я обезврежу маньяка.

Юрий Валерьевич стоял в уголке вестибюля.

Он робко косился на гипсовый слепок Венеры Милосской в натуральную величину. Венера была установлена прямо напротив гардероба и как бы приглашала посетителей честно раздеться.

Увидев Самоварова, Юрий Валерьевич заулыбался.

– Коля, будь спокоен: я запомнила его приметы, – не разжимая губ, но внятно прошептала вдогонку Вера Герасимовна. – И не теряй бдительности!

– Ну что, для начала по пивку? – предложил Самоваров обладателю Лансере.

Тот еще больше просиял, и даже хохолок у него на макушке радостно зазолотился.

– Здесь недалеко есть отличное местечко, «Жигуленок» называется, – сказал он.

Самоваров знал эту дыру, любимую невзыскательными забулдыгами. Ничего отличного там не наблюдалось. Однако Самоваров считал, что владелец интересующей его вещи всегда прав, и охотно потопал в сторону «Жигуленка».

Посетителей отличного местечка ждал трудный выбор – где расположиться для беседы. Внутри помещения было душно и пел громовым голосом Стас Михайлов, а снаружи, на веранде, вовсю гуляли зябкие осенние сквозняки. К тому же из окрестных кустов несло мочой.

Самоваров настоял на компромиссном варианте: они с Сахаровым устроились внутри заведения, но за столиком, ближайшим к выходу. Беседа поначалу не клеилась – у Самоварова долго не выходило перекрикивать Стаса, а Юрий Валерьевич робел и отделывался пустыми фразами. Но взаимное доверие понемногу росло. Самоваров узнал, что его собеседник инженер на пенсии, нуждается в средствах и живет «внатяг», как он сам выразился.

– Согласен, пенсии у нас аховые, – поддакнул бедняге Самоваров.

– Я и сам дурак, – самокритично сообщил Юрий Валерьевич. – Когда жена моя первая, Нинель, умерла, тосковал сильно, вот и женился на Галке. Я неисправимый романтик – влюбился по уши. Галка была дама как раз в соку. Сами представьте – ей тридцать восемь, мне шестьдесят два. В парикмахерской за углом она работала. Вы бы видели ее, Николай Алексеевич, когда намажется! Тоже не устояли бы, даю голову на отсечение. И я пропал. Нинель моя, первая, была женщина душевная, но в блондинку краситься не умела. А эта! А в постели что вытворяла! Вы не поверите…

Самоваров терпеливо слушал. Было похоже, что речь о статуэтках зайдет не скоро, если эти статуэтки вообще существуют в природе. Может, Вера Герасимовна права и Сахаров просто человек со сдвигом? Самоваров своей интуиции доверял, но вдруг он в первый раз ошибся?

Как только Юрий Валерьевич в очередной раз блаженно припал к довольно теплому пиву, Самоваров заговорил о другом:

– Вы вчера намекнули, что продаете какие-то произведения искусства. Я понимаю, вы стеснены в средствах. Если вам удастся заинтересовать своим предложением музей…

– Это было бы чудесно! – закончил Юрий Валерьевич. – Я гол как сокол. Видите этот костюм?

Костюм на Сахарове был вчерашний, потертый, с огромными лацканами и клешами от колен. Такие странные штаны Самоваров раньше видел только на Трубадуре из мультика про бременских музыкантов.

– Этот костюм я шил к выпуску из института. Потом он валялся в кладовке – я в него уже не влезал, да и клеши из моды вышли. А тут Галка! Я ее в своей квартире прописал, стервеца ее Димку усыновил, а она!

Самоваров сочувственно вздохнул: ему показалось, что Сахаров собрался плакать.

Голос несчастного в самом деле дрогнул:

– Галка, как только мы расписались, сразу стала мне изменять. А может, и раньше изменяла, еще до того, как мы познакомились? Короче, нашла себе постоянного хахаля, таксиста. Мы развелись. Она разменяла мою квартиру, обобрала, и я только два месяца как перестал алименты на Димку платить. Наконец-то стервецу стукнуло восемнадцать!

– Стервец, надеюсь, в армии?

– Как бы не так! В колонии он – мобильники на улицах отбирал. А я живу в комнатенке на подселении. Среди монстров живу! Износился, как Челкаш. Два года, верите, в одном трико проходил. Исхудал – этот вот костюм достал из чемодана, а он впору! Раньше трещал по швам, а теперь мешком висит. Другого костюма у меня нет. И не предвидится.

– Произведения искусства… – хладнокровно перебил его Самоваров.

– Это было бы чудесно! – снова оживился Юрий Валерьевич. – Мне ваш вахтер, краснощекий такой, сказал, что вы дадите хорошую цену. Для меня это манна небесная.

– Вы уже продавали какие-то вещи? По крайней нужде?

– Никогда, – гордо отрезал Сахаров.

Это было странно. Как же он сохранил Лансере (или что там у него?), если бывшая Галка его обобрала?

Самоваров не подал виду и спокойно продолжал:

– Откуда у вас ценные предметы? Вы наследство получили?

– Да, наследство. Жена моя первая, Нинель… Мне трудно об этом вспоминать… Это да, все от Нинель. Она была необыкновенно душевная женщина. Любила картинки, статуэтки…

Наконец-то и до статуэток добрались! История с Нинель выглядела сомнительно, но слезы Сахарова, которые все же пролились, были самые настоящие и далеко не скупые. Самоваров впервые видел, чтобы человека так развезло от кружки пива.

– Послушайте, Юрий Валерьевич, вы далеко живете? – спросил Самоваров. – Мы не могли бы прямо сейчас пройти к вам и посмотреть вещи? Не исключено, что вопрос с их покупкой решится быстрее, чем вы думаете. Тогда вы сразу же приобретете несколько новых костюмов.

– Я живу недалеко, на Семашко, – сообщил Юрий Валерьевич, смахивая слезу. – Дом восемнадцать. Это вертеп, а не дом.

– Вы завтракали?

– Я никогда не завтракаю. И не ужинаю. Я веду здоровый образ жизни. Но если вы угостите меня куском колбасы – лучше чайной, чем субпродуктовой, – тогда пошли. Кажется, с вами можно иметь дело.