– Если Англия выполнит свои обязательства, – хмурясь, говорил бородач, – все еще может обойтись.

И Барбара ответила совсем как ученица:

– Англия всегда выполняет свои обязательства.

– Ваба этого не заметил, – торжествующим тоном ответил мужчина.

Всеведущие люди нередко бывают невежественны. Особенно часто они проявляют это качество относительно самого невежества. Незнакомец воображал, будто его ответ необыкновенно остроумен. Возможно, так это и было бы в беседе с человеком, который знал, что имеется в виду. Но Барбара никогда не слышала о Вабе. Об этом позаботились газеты.

– Два года назад британское правительство, – тем временем продолжал мужчина, – взялось за воплощение системы управления на принципах полной местной автономии. Если они разработали исчерпывающую программу, все будет хорошо. Если же лорд Толлбойз прибыл сюда не с полной программой, а с неким компромиссом, ничего хорошего ожидать не приходится. Мне будет очень жаль всех, но особенно моих английских друзей.

Она ответила ему юной и невинной усмешкой.

– О да, я полагаю, вы большой друг англичан.

– Да, – спокойно ответил он. – Друг, и к тому же искренний.

– О такой дружбе я знаю все, – с запальчивой непосредственностью воскликнула Барбара. – Я знаю тех, кто уверяет других в своей искренней дружбе. Всякий раз эти друзья оказываются подлыми, ехидными и трусливыми предателями.

На мгновение он потрясенно умолк, но затем ответил:

– Вашим политикам незачем учиться предательству у египтян. – После секундной паузы с его губ сорвалось несколько вопросов: – А знаете ли вы, что при лорде Джеффри англичане устроили облаву, во время которой был застрелен ребенок? Вы вообще хоть что-нибудь знаете? Вам известно, как Англия прилепила к своей империи Египет?

– У Англии – великая империя, – решительно заявила патриотка.

– У Англии была великая империя, – уточнил он. – И у Египта тоже.

Их общий путь несколько символично подошел к концу, и Барбара с возмущенным видом повернула на тропинку, ведущую в частный сад губернатора. В то же мгновение мужчина поднял свой зеленый зонтик, мимолетным движением указав на темную линию пустыни и далекую пирамиду. День уже порозовел, перейдя в вечер, и закат простирал длинные огненные пальцы по багровому одиночеству этого песчаного моря вдали от морских берегов.

– Великая империя, – произнес он. – Империя, в которой никогда не садится солнце. Посмотрите… солнце садится в море крови.

Она опрометью, открыв железную калитку, которая с лязгом захлопнулась за ее спиной, исчезла из виду. Направляясь по аллее к внутренней части сада, Барбара почувствовала, как нервозность постепенно покидает ее и она замедляет шаг. Спустя несколько секунд ее движения стали привычно плавными, и в них читалась задумчивость. Краски и тени тихого сада окружили девушку со всех сторон. Теперь это место было ее домом, и среди ярких садовых аллей она разглядела свою сестру Оливию, собиравшую цветы.

Это зрелище успокоило Барбару, хотя самым удивительным было то, что она вообще разволновалась. Ей не давало покоя тревожное ощущение того, будто она прикоснулась к чему-то инородному и ужасному, чему-то свирепому и чуждому, словно ей довелось погладить дикое животное, обитающее в пустыне. Но окружающий ее сад и дом в его глубине, несмотря на всю свою новизну и африканское небо над ними, уже обрели неописуемо английский вид. Кроме того, не вызывало сомнений то, что срезанные цветы Оливия поставит в английские вазы или украсит ими английские обеденные столы с графинчиками и блюдцами с соленым миндалем.

Но по мере того как Барбара подходила ближе, фигура сестры представлялась ей все более странной. Цветы, которые она сжимала в кулаке, казались случайными и растрепанными пучками, сорванными так же небрежно, как в задумчивости или гневе выдергивает траву лежащий на земле человек. Сломанные стебли усеивали дорожку. Казалось, бутоны срывал и тут же бросал на землю ребенок. Барбара не понимала, почему она медленно и потрясенно изучает эти детали, пока не перевела взгляд на центральную фигуру, окруженную ими. Оливия подняла голову, и ее лицо было ужасным. Оно вполне могло быть обличьем Медеи, собирающей ядовитые цветы в собственном саду.

Глава II. Мальчик, устроивший сцену

Барбара Трейл была девушкой, в характере которой много мальчишеских качеств. Так часто говорят о современных героинях романов и пьес. Тем не менее наша героиня многих разочарует. Ведь, к сожалению, совершенно очевидно, что авторы, сравнивающие своих героинь с мальчиками, не знают о них ровным счетом ничего. Девушка, которую они рисуют, независимо от того, считаем ли мы ее смышленой или полной тупицей, в любом случае и во всех отношениях является полной противоположностью мальчишке. Она восхитительно прямолинейна, ее суждения несколько поверхностны, а сама она неизменно жизнерадостна и не обременена предрассудками. В общем, она обладает всеми качествами, которые не характерны для мальчиков. Но Барбара и в самом деле немного напоминала мальчишку. Это означало, что она была довольно застенчивой, и ее часто одолевали смутные фантазии.

Она была способна на интеллектуальную дружбу, всякий раз доставлявшую ей много эмоциональных терзаний. Помимо этого ее отличала болезненная впечатлительность, и в чем ее уж никак нельзя было обвинить, так это в отсутствии замкнутости. Она ощущала себя белой вороной, что характерно для многих мальчиков, смущающихся от того, что их душа якобы слишком велика, чтобы показывать или раскрывать ее другим. Отсюда склонность тщательно соблюдать условности, не позволяя проявляться зачаткам не одобряемых обществом переживаний и эмоций.

Это привело к тому, что Барбара попала в число людей, одолеваемых сомнениями. Среди них могли быть и религиозные сомнения, но в настоящий момент они носили патриотический характер, хотя она ни за что не согласилась бы с существованием подобных сомнений. Ее опечалил разговор о предполагаемых обидах Египта и возможных преступлениях Англии. Лицо незнакомца, это белое лицо с золотистой бородой стало для нее символом дьявола-искусителя либо мятежного духа. Однако лицо сестры внезапно заслонило собой все жалкие политические проблемы. Оно грубо напомнило ей о проблемах гораздо более личного свойства, о гораздо более тайных проблемах, потому что в их существовании Барбара признавалась только самой себе.

В семействе Трейлов была трагедия, или скорее, возможно, то, что склонная к меланхолии Барбара привыкла рассматривать как зачатки трагедии. Ее младший брат все еще оставался мальчиком. Его разум так и не достиг нормальной зрелости, и, хотя врачи расходились во мнениях относительно природы этой неполноценности, в самые мрачные моменты жизни Барбарой завладевали пессимистичные настроения, что омрачало все семейство Толлбойзов. Именно поэтому при виде странного лица сестры у нее непроизвольно вырвалось:

– Что-то случилось с Томом?

Оливия, слегка вздрогнув, ответила немного более раздраженно, чем того требовала ситуация: