Надвигалась ночь, но не она явилась главной причиной нерешительности рабов. Дело в том, что им удалось захватить лагерь Квинта Аррия, и, позабыв о противнике, воины Крикса принялись делить добычу. Помимо прочего рабы нашли там огромные запасы вина: прославленные кампанские виноделы щедро снабдили им своих защитников. Всю ночь продолжался праздник у рабов, а наутро вчерашние победители имели отнюдь не воинственный вид.

Аррий не стал дожидаться, когда в головах его врагов появятся разумные мысли, а их дрожащие руки обретут прежнюю твердость. С первыми лучами солнца он спустился с холмов и напал на войско Крикса. Разгром был полным: свыше десяти тысяч рабов полегло у горы Гаргана, в том числе и их предводитель Крикс. Уцелели лишь галло-германские отряды, в это время бродившие по Апулии в поисках добычи.

Римляне наконец одержали крупную победу над рабами, и это вскружило им головы. Оставался еще Спартак с основными силами, но его положение было незавидным. Впереди гладиаторов ожидал Гней Лентул, значительно усиливший свое войско за счет набора, произведенного в Лации. С тыла их догонял Геллий, объединившийся с Квинтом Аррием.

Казалось, Спартак от неудач и безысходности совсем потерял голову. Он поспешно приблизился к легионам Лентула и даже дал себя окружить. Честолюбивый консул, желая единолично получить лавры победы, не стал дожидаться Геллия и со всеми силами обрушился на гладиаторскую армию. Неожиданно рабы словно ножом разрезали замкнувшее их кольцо, расстроили ряды римлян и затем разбили их вдребезги. Не теряя времени на преследование поверженного противника, Спартак развернулся навстречу настигавшему его Луцию Геллию.

Второй консул, имея под началом победоносные легионы Квинта Аррия, конечно, не стал уклоняться от битвы. Он нисколько не сомневался в успехе. Ведь гладиаторское войско, по его расчетам, должно быть весьма утомленным и обескровленным после сражения с Лентуллом. Гелий даже втайне радовался поражению товарища по консульству: теперь он один станет победителем Спартака и спасителем Рима.

Талантливый фракиец молниеносно развеял мечты незадачливого консула. Гелий и Аррий потерпели еще более страшное поражение. Помимо погибших около тысячи римлян оказалось в плену у презираемых ими рабов.

Путь на север был открыт, и ничто не мешало Спартаку исполнить свой план. До Рима, лишившегося обеих консульских армий и в ужасе ожидавшего появления рабов у своих ворот, было рукой подать. Но Спартак вернулся в Апулию, туда, где сложили головы его соратник Крикс и тысячи собратьев.

Несметное количество птиц, кружившихся в воздухе, точно указало место гибели галло-германского отряда. Рабы бережно собрали останки своих товарищей и сложили огромные погребальные костры. И здесь гордому Риму был нанесен удар, который можно сравнить лишь с поражением обоих консулов.

Среди пламени и дыма погребальных костров триста римлян были вынуждены сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Римляне, а среди них были и юноши знатных патрицианских родов, вначале нерешительно держали в руках гладиаторские мечи и с тоской смотрели на лица стоящих напротив друзей, товарищей, родственников, земляков. Но вот позади их щелкнули бичи, острые копья толкнули в спины и, чтобы избежать дальнейших мучений, римляне принялись колоть, резать, рубить друг друга. Погибли все триста «гладиаторов», остальных пленных перебили рабы.

Утолив таким образом чувство мести и отдав последние почести павшим собратьям, войско Спартака устремилось на север. Придерживаясь восточного побережья, рабы беспрепятственно прошли Апулию, Пицен и достигли Цизальпинской Галлии — последней области в Северной Италии, преодолев которую, они оказались бы за пределами Апенинского полуострова. У города Мутины им попытался оказать сопротивление наместник Цизальпинской Галлии Гай Кассий Лонгин, но был разбит и едва успел спастись бегством. Последнее препятствие на пути к Альпам исчезло.

Рим готовился вздохнуть с облегчением, ожидая известия о том, что гладиаторское войско покинуло истерзанную Италию. Каково же было изумление римлян, когда узнали, что рабы отказались от своего плана: к чему идти на родину, если она также находится под властью Рима? Зачем пробиваться через заснеженные Альпы, если позади богатая, цветущая Италия, не имеющая армии, способной ее защитить?

Десятки тысяч рабов потребовали от Спартака вести их на Рим, и фракиец был вынужден согласиться. Впрочем, он и сам понимал, что план развести людей по их странам практически невыполним. Ведь теперь в его родной Фракии Марк Лукулл подавлял последние очаги сопротивления.

Рим вновь охватила паника. Люди побогаче устремились к Остии в надежде купить место на корабле и уплыть подальше от Вечного города. Любыми путями римляне старались перебраться на Сардинию, Сицилию, в Испанию под защиту Помпея или в Африку. Даже грозные киликийские пираты страшили меньше, чем приближающаяся армия рабов. Хлебные лавки закрылись за неимением товара, любые продукты раскупались по баснословным ценам. Спартак был еще далеко на севере Италии, а Рим голодал словно в осаде.

В такой обстановке сенаторы собрались в храме Беллоны, чтобы утвердить очередного военачальника для войны с восставшими рабами. По римским законам эту обязанность полагалось возложить на консулов, но бездарно воевавших Геллия и Лентула не хотели даже пускать на заседание Сената.

Много времени прошло в спорах, перебрали всех известных людей, но так и не нашли человека, способного противостоять Спартаку. Тогда поднялся принцепс[21]Сената — умудренный опытом Луций Валерий Флакк:

— Уважаемые отцы народа, мы зашли в тупик, и я не нахожу в этом ничего удивительного. Мы уже отправляли на войну с рабами Клавдия, Вариния, Геллия и Лентула; как они сражались с гладиаторами, вы прекрасно знаете. В Риме давно ходят слухи, что Сенат не способен назначить человека, способного разбить рабов, а посылает одних лишь бездарностей. Теперь положение еще хуже — говорят, Спартак ведет на Рим сто двадцать тысяч рабов. Если избранный нами военачальник опять потерпит поражение, неизвестно, устоит ли Рим. Но еще раньше нас растерзает собственный народ, положение которого сейчас весьма плачевно. Если мы не можем найти достойного военачальника, не лучше ли поручить его избрание народу?

— Предложение хорошее, — согласился Гней Анфидий Орест. — Думаю, оно удовлетворит и самых мужественных из нас, так как среди них не нашлось желающего возглавить легионы, и самых осторожных, так как снимает с Сената всякую ответственность за неудачу избранного. Но как воплотить это в жизнь?

— Проще простого, — вновь подал голос Валерий Флакк. — Через пять дней — выборы преторов. Объявим, что на войну с рабами отправится кандидат, набравший наибольшее количество голосов.

— Не упустим ли мы драгоценное время? — усомнился Публий Пет. — Ведь рабы не будут стоять на месте пять дней.

— Мы не будем терять ни минуты, — уверил принцепс. — Пусть каждый из нас отправится собирать легионеров, где только возможно. Откройте оружейные и продуктовые склады и все, что там найдете, несите на Марсово поле. Избранный через пять дней претор должен получить войско, не испытывающее нужды ни в чем.