Сам Чапик наркотиками не увлекался, даже травку никогда не курил. Хотя кое-что знал о них. Например, ему рассказывали, что с кокаина легко перейти на героин и увязнуть в этом болоте, но все-таки эти два наркотика не похожи один на другой. Хотя бы тем отличаются, что если оставить наркомана без героина, у него начинается ломка, а это невыносимые физические страдания. На кокаинщика в таких случаях наваливается жуткая депрессия, которая изматывает его психику, выворачивает наизнанку нервы. Тут не столько физические муки, сколько душевные. Говорят, от такой ломки человек запросто можно сойти с ума. Но все-таки с кокаина легче спрыгнуть, чем с героина. И хотя Наташа когда-то увлекалась и последним, шансы на благополучный исход у нее были. Ведь она сама хотела избавиться от зависимости, потому и позволила себя связать. Хотя сейчас она, конечно, с этим не согласна.

– Я тебя ненавижу! – все так же, не двигаясь, устало и уныло проговорила девушка.

– Твое право.

– Козел!

Наташа всхлипнула, заплакала, затем разрыдалась. Чапик вышел из комнаты, направился в кухню, достал из холодильника колбасу, масло, приготовил бутерброды. Сэм, возможно, спасибо ему скажет за то, что он о ней заботился. Если вернется к Наташе. А он, говорят, однажды к ней возвратился после такой же примерно истории. Она красивая. И сексуальная. Даже сейчас, неубранная и помятая, она способна была, мягко говоря, спровоцировать мужчину на эротические желания. Впрочем, Чапик за себя был спокоен. Сэм его похоронит, если у него вдруг что-то случится с Наташей.

Он приготовил бутерброды, чай, оставил еду на кухне, вернулся в спальню. Наташа уже не плакала, но позу так и не сменила.

– Мне нужно выйти, – не поворачивая к нему голову, сказала она.

– Только не дергайся.

Чапик развязал ее, взял за руку. Ногти с ее пальцев он состриг самолично, чтобы она не воспользовалась ими, как холодным оружием. А то, что Наташа будет сопротивляться, его не пугало. Силы в нем много, распоряжаться ею он умеет, потому легко скрутит эту хрупкую девушку.

Чапик отвел ее в туалет – оставил там. Он снял оттуда все, чем она могла ударить его или ткнуть, – даже внутренности бачка разобрал, чтобы Наташа не добралась до проволочного рычага. Ведро пластмассовое, не опасное, а если Наташа водой обольет, не страшно.

Но она и не думала протестовать, спокойно сделала свои дела, после чего попросилась в душ, чего прежде не делала. Чапик взял девушку за руку, провел к шкафу, откуда она взяла белье, банный халат и полотенце, отконвоировал в ванную. Там тоже не было опасных предметов, но дверь парень все-таки оставил приоткрытой.

Наташа закрылась полиэтиленовыми занавесками для ванной, но все-таки он мог угадывать контуры ее тела. Мог и угадывал, время от времени заглядывая в ванную. Видел бы Сэм, чем он сейчас занимается… Впрочем, перед самим собой совесть его была чиста. Он должен следить за тем, чтобы Наташа не повесилась на шланге душа. Теоретически это возможно, и на практике всякое случается.

Чапик слопал один бутерброд, заглянул в ванную, а девушка все купается. Справился со вторым, а она все в душе. Наелся до отказа, а она все моется, наслаждаясь процессом. Рано или поздно Наташе это надоест, и она выйдет из ванной. А пока Чапик сменит ее остывший чай на свежий.

Парень снова заглянул в ванную, уверенный в том, что Наташа все еще моется. Да и как могло быть по-другому, если слышен шум льющейся воды. Но оказалось, что девушка уже выбралась из ванной и стояла с внешней стороны занавески. Она вытирала голову, подняв руки. Замечательной формы грудь обнажена; на голый животик Чапик даже не глянул, потому что взгляд приковал к себе аккуратный темно-русый треугольник на широковатом и слегка выпуклом лобке…

– Не стыдно? – спокойно и даже без насмешки спросила девушка.

Взгляд у нее затуманенный, отрешенный, движения механические, хотя и угадывается некая осмысленность в них. Да и вопрос задан не от простоты душевной.

– Э-э… Закрываться надо.

– Вот и я о том же.

Ничуть не стесняясь своей наготы, девушка взялась за дверную ручку, потянула ее на себя и закрылась. Спустя минуту-другую вышла в банном халате до пят, встала перед зеркалом в спальне, взяла расческу.

– Чего стоишь, страдаешь? – Ну, вот и насмешка в ее голосе появилась.

– Я не страдаю. Я за тобой смотрю.

– А я думала, ты мне массаж сделать хочешь.

– Не хочу.

– А почему? Сэма боишься?

– Может, и боюсь.

– А ты не бойся. Мы с ним вместе уже никогда не будем…

Она замолчала, сжала губы, веки у нее задрожали. Казалось, девушка вот-вот расплачется, но нет, ей удалось сдержать слезы.

– Все это уже в прошлом. Потому что я конченая наркоманка… Он так думает, что я конченая наркоманка. И могу за дозу все, что угодно… А хочешь, я с тобой все, что угодно? За одну понюшку.

– Я тебя сейчас к батарее привяжу!

– Успокойся, пошутила я. Не хочу я ничего. Ни с тобой не хочу, ни понюшку… Хотя и не отказалась бы носик припудрить…

Наташа открыла пудреницу, тонким круглым тампоном коснулась носа. Но Чепик знал, что именно Наташа имела в виду. От кокаина бы она и не отказалась. Хотя о том, чтобы навести красоту, думала всерьез. Вопрос, для чего ей это?

– Я знаю, чего ты хочешь. Поэтому не делай резких движений, – в готовности схватить девушку за руку сказал Чапик.

– Я хочу есть.

– Бутерброды уже готовы.

– Опять всухомятку?

– А что, для тебя есть разница?

– Есть! Уже есть. Ты что, не понимаешь? – удивленно посмотрела на парня Наташа. – Я уже пересилила себя… Ну, почти пересилила. Может, и не отказалась бы от подарка, но убиваться ради дозы не стану. И с тобой не лягу…

– Да я как-то не настаиваю.

– Как будто я не знаю, что у вас, у мужиков, на уме.

– Только не у меня.

– А то я не видела, как ты пялился на меня.

– Тебе показалось.

– Не выкручивайся. Скажи лучше, что Сэма боишься.

– И Сэма боюсь.

– То-то и оно!

– Бердяев его тоже боялся?

– Какой Бердяев? – не поняла Наташа. Она красила губы, движения руки не совсем четкие, но уверенные.

– Костя Бердяев.

– Костя?

Наташа хотела, чтобы ее голос прозвучал с насмешливой беспечностью, и, в общем-то, это ей удалось. Но рука дрогнула, и от нижней губы к нижней точке подбородка потянулась красная линия; будто кровью она себя мазнула, а не помадой.

– Ты узнал его фамилию?

– Не думаю, что это его настоящая фамилия. Имя тоже, может быть, липовое.

– Он, что, шпион английской королевы? – стирая помаду с подбородка, спросила она.