Когда он вернулся домой, Лена уже привела четырехлетнюю Дашу из детского сада и готовила ужин.

— Ой, Сережа, — ее огромные наивные глазищи налились слезами, — что бы мы с мамой без тебя делали? Мы бы никогда ее на ноги не поставили, если бы не ты! Как хорошо, что ты у нас с Дашкой есть! Как мне повезло с мужем!

Он этих слов Саблин таял. Он по-прежнему встречался с Ольгой и по-прежнему говорил себе, что женился не на той женщине, однако теперь все стало немного иначе. Закончились те времена, когда Лена была измотана заботами о грудном ребенке, теперь Дашка стала спокойной и вполне управляемой девочкой, Лена, закончившая свой пединститут и вышедшая на работу в школу учителем младших классов, уставала куда меньше и стала вновь проявлять угасший было интерес к интимной жизни с мужем. Она была все так же активна и изобретательна, и Сергей выполнял супружеский долг с удовольствием. Однако каждый раз испытывал нечто вроде угрызений совести: он вполне понимал ситуацию, при которой живешь с женой и любовницей, но спишь только с любовницей — именно так жили почти все мужики из его окружения, и его смущал тот факт, что он равно хочет и Лену, и Ольгу, и укладывается в постель с обеими с одинаковым энтузиазмом. Разница состояла лишь в том, что с Ольгой он помимо постели еще и дружил, делился с ней всем, что его заботило и тревожило, мог подолгу разговаривать и высоко ценил ее как профессионала-патологоанатома, а с Леной его связывал только общий дом и общий ребенок. Разговаривать с женой ему было не о чем. Но зато как сладко было обладать этой потрясающе красивой чувственной женщиной…

Проявление такого душевного тепла со стороны жены было редкостью, обычно Лена воспринимала все поступки Саблина как должное и почти никогда ни за что не благодарила, полагая, что он обязан заботиться, устраивать, доставать, организовывать и работать не покладая рук, дабы обеспечить семью. Более того, Лене хотелось, чтобы муж, помимо всего вышеперечисленного, еще и приходил с работы в одно и то же время, садился ужинать вместе со всеми, смотрел вместе с женой и тещей по вечерам телевизор, помогал по дому, а в выходные и праздничные дни водил все семейство на прогулки, в парки, в кино и в кафе. И никакие его объяснения о том, что у него сложный случай, ему нужно поработать, подумать, покопаться в литературе, съездить в библиотеку, проконсультироваться у других специалистов, понимания не встречали. Лена обижалась, надувалась, переставала разговаривать, отлучала Сергея от постельных радостей и всячески давала понять, что она недовольна и такое поведение мужа ее не устраивает. Поэтому когда она изредка произносила какие-то добрые слова, Сергей чувствовал свою нужность и незаменимость, и это в какой-то мере примиряло его с признанием собственного явно неудачного брака. Ну как он мог не жениться на Ленке, как мог оставить ее одну, если она такая беспомощная и слабенькая? Это было бы подло и недостойно мужчины. Да, он понял, что не любит ее, но это его проблема, его личная головная боль, которая ни в коей мере не оправдывала бы предательства по отношению к девушке, которая ему доверилась и на него полагалась.

— Леночек, о том, что мы подняли маму на ноги, говорить пока рано. По-хорошему ее должны были бы уже давно выписать домой, но из-за пневмонии ее продолжают держать в стационаре, а там — сама видишь, какой уход. Спину Вере Никитичне, будем надеяться, починили, зато все остальное подвергается значительному разрушению. И в любом случае, даже если все пойдет благополучно, она еще несколько месяцев не сможет считаться здоровой и помогать тебе, более того, она будет требовать к себе повышенного внимания. Ей нельзя будет подолгу сидеть, нельзя будет поднимать тяжести и так далее.

Они еще какое-то время говорили о Вере Никитичне и о связанных с ее выхаживанием проблемах, а под конец Лена дрожащими губами произнесла:

— Сережа, ты ведь правда нас не бросишь? Мы без тебя не справимся.

Что он мог на это ответить?

И, как и каждый раз в подобных ситуациях, на душе у него появилось неприятное ощущение собственной нечистоплотности. Обычно настроение у него от этого портилось дня на три-четыре, но в этот раз от него удалось избавиться гораздо быстрее: начавшееся на следующее утро суточное дежурство в составе следственно-оперативной группы принесло «приятный» сюрприз. Возле кооперативных гаражей среди нерастаявших еще снежных куч, образовавшихся при расчистке проездов, обнаружились два молодых человека. Естественно, в виде трупов. Черный цвет всех элементов одежды — коротких кожаных курток, глухих трикотажных свитеров, джинсов и модельной обуви, а также раскачанные мускулистые фигуры умерших парней недвусмысленно свидетельствовали об их принадлежности к какой-нибудь организованной преступной группировке. В середине 90-х «дресс-код» криминального мира был вполне определенным.

— Все понятно, — с нескрываемым удовлетворением произнес один из оперативников, — бандюки. Надо РУБОП вызывать, они своих клиентов поголовно в лицо знают. А то будем с установлением личности париться до полного посинения.

— Ладно, не гони прежде паровоза, — лениво откликнулся второй опер, — может, у них документы в карманах остались. Вот доктор начнет осмотр и быстренько нам все найдет.

— Ага, — уныло отозвался первый оперативник, — мечтай, мечтатель. Не, пусть у РУБОПа голова болит: их клиенты, их тема, пусть сами личности устанавливают и убийство раскрывают.

— А ты так уверен, что здесь убийство? — недовольно спросил следователь, до этого молча и задумчиво рассматривавший два трупа, лежащие крест-накрест один поверх другого возле проходящей по территории гаражного кооператива теплоцентрали. — Гляди, накаркаешь.

— А что же еще-то? — удивился опер. — Вон, у верхнего руки в наручниках, за спиной сцеплены. Не спать же он лег в таком малоудобном виде.

Следователь недовольно фыркнул и присел на корточки, разглядывая место обнаружения тел.

— Похоже, давненько они тут лежат, — сделал он вывод, — смотрите, между покойничками и утеплителем труб снега почти совсем нет. Наверное, их сюда пристроили, когда обильный снег еще не выпал, на земле его не было, а снежную кучу сверху уже для сокрытия пристроили, насобирали где-то по сусекам. А, доктор? — обратился он к Саблину. — Что скажете? Я прав?

Сергей только плечами пожал. Определять давность наступления смерти по количеству снега над и под трупом не входит в компетенцию судебно-медицинского эксперта. А вот что касается возможной причины наступления смерти, то тут уже можно было кое-что сказать.

— Насчет давности пока промолчу, — сказал он, — но умерли эти парни не от переохлаждения, это почти наверняка.

— Почему? — спросил следователь.

— Когда человек замерзает, он сворачивается клубочком, принимает позу эмбриона, — пояснил Сергей. — Но есть, конечно, и другие признаки. Вот осмотрю трупы — скажу поточнее.

Трупы были в начальной стадии гниения, поскольку лежали поблизости от теплой трубы, да и воздух уже к середине марта достаточно прогрелся. При осмотре Саблин не обнаружил каких-либо телесных повреждений. Расстегнув на трупах брюки, он пощупал промежность: у обоих парней яички находились в мошонке, о чем он и сообщил следователю, записывавшему осмотр в протокол.