– Вы перестали смеяться, – все, что он сказал ей.

– А что у вас было на уме, когда вы хотели помочь другим услышать наши мысли? – поинтересовалась старуха. – Деньги?

Кайс сказал, что это могли бы быть деньги и на ее счету.

– Временное пособие?

Кайс ответил, что, как член Тайного Совета, он действительно в состоянии оказать такую помощь.

– Чего же вы хотите взамен? – спросила женщина.

– Только того, что вы дали бы мне и без этой поддержки, – сказал Кайс. – Мне нужна информация. Я бы хотел, чтобы меня извещали, когда любой из ваших членов – неважно, в каком месте Империи он находится, – встречается с Императором.

– Вы правы, – кивнула Зоран. – Никто из нас не будет скрывать такого рода информацию. Это ведь то, в чем мы пытаемся убедить других, не так ли?

Вопрос ответа не требовал.

– Вы будете завалены информацией, – промолвила она через некоторое время. – Наша религия, если можно так выразиться, зачастую привлекает многих индивидуумов с... скажем так, с буйной фантазией.

– Я понимаю, – сказал Кайс.

Зоран посмотрела на него долгим взглядом. Затем позволила себе разразиться своим диким, звонким хихиканием.

Сделка была заключена.

* * *

Кайс продолжал раскидывать свои сети в мутных водах – и вглядывался во тьму, все еще надеясь уловить хоть отблеск большой серебристой тени Вечного Императора, мелькнувшей в пучине. Занятие было мучительным и бесцельным.

Он очень напоминал теперь умирающего от голода, покупающего на последние гроши лотерейный билет. Надежда на успех операции казалась вполне безвредной. По крайней мере, хоть на время можно было забыться в мечтах. Но эта надежда являлась лишь тоненькой оболочкой горькой пилюли.

Кайсу было не привыкать контролировать себя. Он прекрасно понимал причины своего подавленного настроения и поэтому спешил. Пока его коллеги неистово занимались кровопусканием у себя дома и в мирах Хондзо, он все фишки поставил на другую, секретную игру.

Лишь единственную фишку он оставил для подкупа некой личности, потенциально самой сложной и опасной изо всех: полковника Пойндекса, шефа корпуса "Меркурий". Но в конце концов определив, какова будет цена, Кайс ни секунды не колебался.

Лицо полковника застыло в холодной маске, как и тогда на экране, когда он объявлял о раскрытом заговоре. Пойндекс напряженно вслушивался в каждое слово Кайса. Он не моргал, не улыбался и даже не сдвинулся со своего места.

Кайс осторожно коснулся своих личных надежд, а затем подкрепил их логическими выводами. Император, как известно, уже исчезал – он не сказал "умирал" – ранее. И всегда возвращался. Аналогичная история с АМ-2: подача прекращалась, когда властитель погружался в небытие, и возобновлялась, когда он появлялся вновь. Этот факт отмечен в документах, и отмечен как группой Лаггута, так и компьютером Кайса. Крупные исторические изменения в подаче АМ-2 точно соответствовали по времени легендам и мифам о смерти Императора.

Кайс закончил и вернулся на свое место. Выражение его лица было таким же неприступным, как и у шефа разведки.

– А я-то думал: зачем вы встречались с этой Зоран? – сказал Пойндекс. – Сейчас мне понятно.

Кайс сделал вид, будто не удивлен тем, что Пойндекс, видимо, постоянно следит за каждым членом Тайного Совета. Он был в курсе, что подобные реплики – одна из любимых уловок полковника: нанести решающий удар, казалось бы, самой обычной фразой.

– Вот и мне показалось, что вас это озадачило, – парировал Кайс. – Поэтому я решил с вами побеседовать.

Он намекал, что знает о такой "опеке" и за опекунами в свою очередь следят. Ложь, но ложь искусная.

Полковник понимающе кивнул.

– К сожалению, – нарочито разочарованно начал Пойндекс, – я не вижу, как бы я смог вам помочь. Возможности моего департамента... – И снова показное разочарование. – Боюсь, вы их переоцениваете.

Пойндексу не было необходимости вдаваться в подробности о страшной ответственности его ведомства и о дополнительных трудностях, возникших в результате таких вещей, как обернувшееся катастрофой предсказание, что хондзо будут безопасными противниками.

Ловетт незамедлительно подвел бы итог словам Пойндекса. Сделка – если она будет совершена – потребует дополнительных расходов и привлечения большого числа специалистов. Кайс же собирался пригласить к сотрудничеству одного, и только одного. Он надеялся, что цена будет столь высока, что никто, даже шеф разведки, не сможет устоять.

– Я со своими коллегами долгое время обсуждал это, – сказал он. – Мы согласились единодушно в том, что некоторые взгляды и мнения совершенно не представлены в Тайном Совете. Короче говоря, мы ощущаем недостаточно полную осведомленность.

Пойндекс приподнял бровь – первое проявление его эмоций. Видимо, потому, что глава разведки понятия не имел, куда клонит Кайс. Он немного раздраженно заставил свою бровь встать на место, словно кот, расправляющий сердито вздыбленную шерсть.

Кайс остался доволен. Пойндекс подвластен контролю. Все в порядке.

– А что бы вы сказали, – произнес Кайс, – если бы я предложил вам стать шестым членом Тайного Совета?

И с удовольствием наблюдал, как мастер шпионажа, разинув рот, стал похож на вытащенную из воды рыбу!

Сэр Эку парил над кромкой озера. Солнце было жарким, и восходящие потоки влажного воздуха от мемориала бхоров позволяли ему летать без особых усилий: легкое подрагивание крылышками для устойчивости, взмахи кончиком трехметрового хвоста для того, чтобы не терять из вида маленькое существо, прогуливающееся перед ним по траве.

В большинстве других случаев манаби в аналогичной ситуации был бы счастлив. Теплый воздух и солнце очень приятны, вид кругом – великолепный. Он оценил – как это может только манаби – контраст своего темного тела с красными крыльями и снежно-белыми чувствительными усиками на фоне зеркальной поверхности озера с берегом из мелких камешков и густыми сине-зелеными лужайками.

Сэр Эку весьма неохотно согласился на эту встречу. По его мнению, дальнейшее сотрудничество с любым из выживших заговорщиков не только бессмысленно – быть свидетелем трагического провала маршала Махони, – но и чрезвычайно опасно. Однако отказаться от приглашения было так же, если не более, рискованно.

Одно неосторожное слово от заговорщиков, умышленно или совершенно случайно оброненное, может впутать в это дело и манаби, независимо от их роли в предыдущем заговоре. Нетрудно вообразить, какова будет реакция Тайного Совета. А именно воображение приносило манаби самую большую радость – и самые крупные неприятности.

Стэн прилагал все силы, чтобы выглядеть невозмутимым и ни в коем случае не показать собственной неуверенности, хотя чего-чего, а этого было предостаточно. Он уже угрохал неделю на предварительные переговоры с сэром Эку. Дипломатия – безумно сложное искусство. Все, что знал и умел Стэн, пришлось пустить в дело. Первые дни они без конца прощупывали друг друга, ходили кругами, осторожно пытаясь сблизиться. Уйма дискуссий – и ни одна из них не затрагивала существа вопроса.