и главных управлений края. Сменились все губернаторы и полицмейстеры. Генерал-губернатором был назначен член Государственной думы М. А. Стахович, а помощником его профессор Александровского университета барон Корф. Ф. И. Родичев вскоре был заменен на своем посту К. Энкелем, так как по закону министр по делам Финляндии должен быть из местных уроженцев.

Ушли из края помощник начальника Финляндской пограничной охраны, он же начальник пограничной сводной дивизии, генерал-лейтенант Игнатьев и целый ряд офицеров пограничной стражи, отведенных от должностей по проискам германских агентов. Были переведены из края и офицеры, работавшие по ликвидации егерского движения или по контрразведке.

Обстановка со времени произошедшего переворота постоянно менялась. Прежде всего выехавшие в Петроград представители разных политических партий края добились от Временного правительства амнистии за политические преступления. Дело в том, что в краю собралось много финляндцев, выпущенных чернью из тюрем при разгроме их во время революции, принадлежавших к числу лиц, которые служили тем или иным способом интересам Германии. Военное ведомство разыскивало этих лиц, и поэтому тем приходилось скрываться и жить на нелегальном положении.

Гельсингфорсский и Выборгский советы с первого дня своего существования встали на ту точку зрения, что эти лица подлежат безусловному задержанию, и стремились всячески в этом отношении оказывать поддержку военным властям. Под влиянием Ставки Верховного главнокомандующего Временное правительство медлило с объявлением манифеста относительно Финляндии. Когда еще в начале марта в Гельсингфорс приезжал комиссар Временного правительства по делам Финляндии, то при собеседовании с представителями политических групп края последними был поднят вопрос о возвращении егерей на родину. Депутат, коснувшись вопроса о настроении края в связи с попытками германо-финской печати в Швеции подорвать доверие к актам Временного правительства, дал понять, что возвращение егерей в Финляндию нежелательно, по крайней мере во время войны.

Наконец 7 марта текст манифеста о Финляндии был выработан и 9 марта объявлен во всеобщее сведение.

МАНИФЕСТ ОБ УТВЕРЖДЕНИИ КОНСТИТУЦИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ФИНЛЯНДСКОГО И О ПРИМЕНЕНИИ ЕГО В ПОЛНОМ ОБЪЕМЕ

Облеченные всей полнотой власти мы сим вновь утверждаем и удостоверяем религию, основные законы, права и преимущества, которыми граждане Великого Княжества Финляндского, от мала до велика, по конституции этой страны пользуются, обещая хранить оные в ненарушимой и непреложной их силе в действии.

Вместе с тем считаем необходимым принять следующие меры для применения сей конституции в полном ее объеме.

Сим отменяем основные положения, объявленные при Высочайшем Манифесте от 3 (15) февраля 1899 года; Высочайше утвержденный журнал Совета Министров от 26 мая (8 июня) 1908 года о порядке доклада финляндских дел; изданный без согласия сейма Финляндии закон от 17 (30) июня 1910 г., о порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений государственного значения и все изданные на основании оного закона и административные постановления.

Действие Высочайшего постановления от 20 мая (2 июня) 1904 года о распространении на Финляндию положений о полевом управлении войск, об управлении крепостями и правил о местностях, объявляемых на военном положении, а равно действия всех изданных по поводу мировой войны противоречащих финляндским законам правил должно прекратиться по окончании войны. Кроме того, должно прекратиться действие Манифеста от 31 мая (12 июня) 1890 года о почтовой части Великого Княжества Финляндского и Высочайше утвержденных 30 сентября 1909 года временных правил о порядке надзора министерства путей сообщения за Финляндскими железными дорогами.

Повелеваем Финляндскому Сенату, в видах необходимого изменения прочих, изданных за последние годы противоречащих финляндским законам положений, войти к нам с соответствующими предположениями.

Всем лицам, которые совершили политические или религиозные преступления или нарушили закон от 20 января 1912 года об уравнении в правах с финляндскими гражданами других русских подданных, или вообще за свои политические убеждения и деятельность были заключены в тюрьму или высланы за пределы Финляндии, даруется полная амнистия, и они освобождаются от наказания и судебного преследования и, будут они содержатся под стражей, подлежат немедленному освобождению.

Сейму Финляндии, который мы решили созвать в возможно краткий срок, будут переданы проекты новой формы правления для Великого Княжества Финляндского и, если того потребуют обстоятельства, предварительно будут выработаны проекты отдельных основных законоположений, в развитии конституции Финляндии. В особенности будут в этих проектах выяснены и расширены права Сейма в отношении права моций[18] и определения доходов и расходов казны, а также и в том смысле, чтобы исконное право самообложения финляндского народа было распространено и на таможенное обложение и чтобы обеспечено было своевременное движение подлежащих утверждению законов, принятых Сеймом. Равным образом в Сейм будут внесены законопроекты о предоставлении Сейму права поверять служебные распоряжения членов финляндского правительства, а также проекты законов о независимом высшем суде, о свободе печати и о союзах.

Мы торжественно сим актом подтверждаем финляндскому народу, на основе его конституции, незыблемое сохранение его внутренней самостоятельности, прав его национальной культуры и языков. Мы выражаем твердую уверенность, что Россия и Финляндия будут отныне связаны уважением к закону ради взаимной дружбы и благоденствия обоих свободных народов.

Подписи министров

Контрассинговка помощника комиссара по делам

Великого Княжества Финляндского

Д. Протопопов

7 (20) марта 1917 года

Манифестом правящие круги остались недовольны, так как в нем ничего не было сказано о егерях, а возвращение их на родину признавалось чрезвычайно важным обстоятельством, так как они явились бы кадрами в будущей финляндской армии.

Это дошло до сведения командующего флотом, который решил обратиться к студенческой молодежи со словом предупреждения ввиду того, что среди нее особенно громко высказывалось недовольство. В лице студенчества адмирал Максимов обращался вообще ко всем финляндцам, одинаково с ним мыслившим. Активизм в те времена так близко переплелся с германским шпионажем, что у нашего командования не было никакой уверенности, что и после грядущей амнистии отношения не переменятся, а это было, без сомнения, чрезвычайно опасно для страны, находившейся в состоянии войны с Германией.

Военному командованию в Финляндии казалось, что обращение адмирала, занимавшего в крае чрезвычайно высокий пост, может остановить финляндское юношество от опасной игры.

В Соленитетс-зале университета в Гельсингфорсе утром 9 марта собрались студенты вместе со своими профессорами. Адмирал Максимов на шведском языке сказал речь, впрочем, довольно слабую, заявив в ней, что Россия знает, чего добивается Финляндия, понимает финляндцев, и они получат то, что хотят. Отвечал адмиралу доктор Каява, который между прочим сказал: «Нам вообще трудно судить о том, что произошло в последние часы… Финские студенты понимают, однако, серьезность положения и сохраняют спокойствие». Командующему флотом были устроены шумные овации, его на руках вынесли из зала и усадили в автомобиль, оставаясь на крыльце, пока