Она стояла, дрожа от потрясения. Ему было больно из-за нее. Он пострадал из-за нее.

В эту ужасную минуту она поняла муки любви и самопожертвования. Ее герой, ее любовник стоял, беспомощно прислонившись к покрытой инеем стене. Его красивое тело, которое она ласкала несколько часов назад, пострадало из-за нее. Из-за нее он ввязался в опасное дело и поплатился за это. Только строжайшее внушение самой себе удержало ее от крика ярости и отчаяния.

Вместо этого она прижалась к его боку:

– Что мне делать?

Джоко оттолкнулся от стены, и Мария подставила ему свое плечо. Тяжело опершись на нее, он выпрямился и сделал первый шаг. Его нога подкосилась, но Мария что есть силы подтолкнула его кверху, и он выровнялся. Второй шаг дался ему легче, но на третьем он споткнулся.

– Твоя нога?

– Скорее всего, она не сломана, – пробормотал Джоко.

– Слава Богу, – Мария повела его на свет, но он уперся:

– Не туда.

– Кто-нибудь из посетителей наверняка приехал в кебе, – предположила она. – Когда он выйдет, мы сядем в этот кеб.

Джоко отрицательно покачал головой и пробормотал про себя что-то похожее на «зеленая как трава».

– Может, я такая, но, конечно…

– Они никогда не помогут нам, – Джоко попытался выпрямиться, чтобы не опираться на нее слишком сильно. Его жалкая попытка провалилась.

– Ох, Джоко…

– Давай помедленнее, – каждое слово давалось ему с трудом.

Мария обняла его за спину. Рука Джоко тяжело лежала на ее плечах, но еще тяжелее на нее наваливались страхи. Ее зубы начали стучать. Он верно сказал – она была зеленой как трава. Если они не найдут кеб, как тогда она сумеет спасти его? Они были в милях от ее жалкого жилища, в милях от дома миссис Шайрс, в милях от любой помощи.

Снова ее с головой захлестнула паника и снова она заставила себя подавить ее.

– Куда бы ты хотел пойти?

– Обратно по этой дороге, – он повернулся сам и повернул ее. Они пошли туда, откуда приезжали экипажи.

Сзади них из «Лордс Дрим» раздавался смех. Где-то со звоном распахнулось на улицу окно. Теперь звуки доносились до них яснее. Кто-то наигрывал на мандолине популярную мелодию. Кто-то пел – не слишком хорошо – о горьких слезах и утраченных жемчугах. Мужской голос подпевал, перевирая слова.

Вдруг Марию бросило в жар. Где-то за этими окнами скрывались те, кто избил Джоко. Не в других подобных заведениях, не в каких-нибудь подворотнях, а здесь. Предупреждение Герцогини ворвалось в круговорот ее мыслей. Наверное, они подошли очень близко к цели.

Мария подняла лицо, чтобы заглянуть в окна этого дома. Ее сестра… ей показалось, что она чувствует ее поблизости.

Они чуть не упали, когда Джоко споткнулся и потерял равновесие. С невнятными словами извинения он выровнялся и снова сосредоточился на задаче перестановки ног, одной вслед за другой. Пот струился по его лицу и вискам.

И снова относительную тишину ледяной ночи взорвала мешанина звуков, исходящая от шумно развлекающихся людей.

И наконец – когда Мария с Джоко были слишком далеко, чтобы услышать – пронзительный женский крик.

Мария уложила Джоко на каменную скамейку на набережной Виктории.

– Я найду кеб и отвезу тебя домой, – сказала она.

– Нет, – он скорчился, укачивая левую руку, затем поднял лицо. При свете фонаря было видно, что оно жестоко избито – под обоими глазами красовались огромные синяки, на нижней челюсти вздулась шишка, с виска стекала темная струйка крови.

– Ох, Джоко, – Мария опустилась рядом с ним на колени, протягивая к нему руку, но не смея дотронуться.

Ему очень не хотелось, чтобы она смотрела на него сейчас. Он знал, что выглядит ужасно и боялся, что ей станет противно – леди плохо воспринимают подобные вещи. Когда он попытался отвернуться, она пальцами за подбородок повернула его лицо к себе.

– Тебе нужен доктор.

– О да, Рия. Они так и кишат вокруг, – Джоко безнадежно встряхнул головой и криво улыбнулся. – Вряд ли кто-то станет помогать мне. Кому я нужен?

Мария взглянула в обе стороны вдоль набережной.

– Мы можем пойти к моей хозяйке. Мы обратимся к ее доктору и вызовем полицию.

– Нет, – повысил голос Джоко. Потрясение и усталость Марии перешли всякие границы.

– На тебя же напали, – напомнила ему она. Ее голос дрожал от праведного гнева.

Она снова заговорила с ним как пуританка, подумалось ему. Все леди такие.

– У шлюх или еще Бог знает где, – продолжала Мария. – И это Лондон конца девятнадцатого века, времен королевы Виктории. Наш долг – известить об этом полицию.

Джоко осторожно перевел дух и здоровой рукой погладил ее по щеке.

– Меня избили легавые.

– Что ты сказал? – она схватила его за руку. Он втянул голову в плечи:

– Полицейские, бобби, проклятые полисмены. Это сделали они.

В наступившем молчании было слышно, как волны Темзы плещутся о гранит. Откуда-то из тумана доносились звуки ссоры. Чьи-то хриплые голоса громко переругивались. Чтобы проверить, не задеты ли легкие, Джоко вдохнул поглубже, чем осмеливался дышать до сих пор. Боль была не такой сильной, как он опасался.

Мария осторожно приложила его распухшие пальцы к своей щеке и спросила дрогнувшим голосом:

– Полиция разбила тебе лицо? И сломала тебе ребро, а, может быть, и руку?

– Верно. Чертовы педики.

– Потому что они застали тебя в… веселом доме? – она с трудом подыскала оправдание его словам.

– Ничего подобного, – фыркнул Джоко. – Нет. За то, что я задавал вопросы. – Его усилия сесть прямо закончились стоном. Правый бок, кажется, был еще хуже левого.

– Но это же чудовищно!

Он почувствовал, что Мария дрожит. Не нужно было говорить ей об этом. Но если в опасности он – значит, и она тоже. Ему захотелось обнять ее и успокоить ее страхи.

В тумане на реке загудел предупреждающий судовой сигнал. Мария вскочила с колен и огляделась. Джоко увидел ее лицо, жемчужно-бледное, с темными кругами вокруг расширенных глаз. Он положил руку ей на плечо:

– Рия, дела пошли так, что тебе лучше оставить меня.

– Нет! – ее громкий возглас ошеломил их обоих, заставив понять, что до сих пор они говорили еле слышным шепотом. – Ни за что!

От ее ответа у него потеплело на сердце.

– Видишь ли, – стал настаивать он, – тебе лучше вернуться домой, там ты будешь в безопасности.

– Меня могут арестовать, – возразила Мария. Джоко покачал головой: