— Мало кто это знает. Наш Сандро был членом тосканской организации, которая посвятила себя сохранению ее имени и памяти, — Братства Марии Магдалины. Вы поняли символику фресок в Лувре?

Морин заколебалась.

— Я не уверена.

— Выскажите ваши основные предположения.

— Моей первой мыслью была астрология, или, по крайней мере, астрономия. Скорпион олицетворяет созвездие Скорпиона, а лук — символ Стрельца.

— Браво. Я думаю, вы абсолютно правы. Вы когда-нибудь слышали о лангедокском Зодиаке?

— Нет, но я слышала о Зодиаке Гластонбери в Англии. Они похожи?

— Да. Если вы наложите карту созвездий на этот регион, то обнаружите, что города попадают на определенные созвездия. Это же верно и по отношению к Гластонбери.

Питер выразил свое замешательство:

— Простите, но я не в курсе всего этого.

Морин просветила его:

— Общая тема для древних, начиная с египтян. Священные места на земле построены, чтобы отражать небеса. Например, пирамиды в Гизе были предназначены стать отражением созвездия Орион. Целые города были спланированы в соответствии с положением звезд. Это совпадает с алхимической философией «Как вверху, так и внизу».

— Свадебная фреска — карта, — объяснил Синклер. — Сандро рассказывает нам, где искать.

— Подождите минуту. Вы говорите, что один из величайших художников в истории был участником этой теории заговора Марии Магдалины? — Питер устал и в результате чувствовал себя менее склонным к дипломатии, чем обычно.

— Так и есть, отец Хили. Многие величайшие художники истории участвовали в этом. Мы должны быть благодарны Магдалине в том числе и за богатое художественное наследие, состоящее из сокровищ искусства, созданных великими мастерами.

— Такими, как Леонардо да Винчи? — спросила Морин.

Лицо Синклера мгновенно помрачнело. Морин отпрянула назад.

— Нет! Леонардо не входит в этот список по очень веской причине.

— Но он нарисовал Марию Магдалину в своей фреске «Тайная вечеря». И существует так много ставших популярными гипотез о том, что он был лидером тайного общества, которое поклонялось ей и женскому божеству. — Леонардо был единственным художником, о котором Морин слышала снова и снова, когда изучала Марию Магдалину. Она была шокирована и смущена неожиданным отвращением Синклера.

Беранже сделал глоток вина и очень медленно поставил бокал на стол. Когда он заговорил, это прозвучало резко:

— Дорогая моя, мы не будем тратить вечер на разговоры об этом человеке или его работе. Вы не найдете никаких упоминаний о Леонардо да Винчи ни в моем доме, ни в доме кого-нибудь другого в этой округе. На сегодня этого объяснения будет достаточно. — Он улыбнулся, чтобы немного снять напряжение: — Кроме того, у нас есть так много замечательных художников на выбор. Сандро, Пуссен, Рибера, Эль Греко, Моро, Кокто, Дали…

— Но почему? — спросил Питер. — Почему все эти художники были вовлечены в то, что по сути является ересью?

— Ересью в глазах постороннего наблюдателя. Но, отвечая на ваш вопрос, должен сказать, что эти великие художники писали для богатых покровителей, которые поддерживали их и их труд, и большинство этих знатных покровителей имели отношение к священной Династии и были потомками Марии Магдалины. Возьмите эти свадебные фрески Боттичелли, например. Жених, Лоренцо Торнабуони происходил из одной ветви Династии. Его невеста, Джованна Альбицци, имела еще более высокое происхождение. Обратите внимание, что на фреске она одета в красное, что символизирует ее родственную связь с линией Магдалины. Это был Очень важный брак, потому что он объединял две очень могущественные династические семьи, которые долгое время враждовали друг с другом.

Ни Морин, ни Питер ничего не говорили, ожидая, какие еще детали выберет Синклер, чтобы поделиться с ними.

— Даже существует предположение, что все эти художники сами принадлежали к Династии и их великий талант происходит от божественной генетики. Это вполне возможно в случае с Сандро. И мы уверены, что это правда в отношении некоторых французских мастеров, таких как Жорж де ла Тур, который все снова и снова рисовал свою музу и прародительницу.

Морин была в восторге оттого, что поняла, о чем идет речь.

— Я видела одну из картин де ла Тура, когда проводила свое исследование. «Кающаяся Магдалина» находится в Лос-Анджелесе. — Ее очень тронула прекрасная игра света и тени на картине. Мария Магдалина, в раскаянии положив руку на череп, пристально смотрит на мерцающий свет свечи, который отражается в зеркале.

— Вы видели одну из «Кающихся Магдалин», — пояснил Синклер. — Он нарисовал много, с легкими изменениями. Некоторые утрачены. Одна была украдена из музея во времена моего деда.

— Откуда вы знаете, что Жорж де ла Тур имел отношение к Династии?

— Его имя является первым ключом. Де ла Тур означает «из башни». На самом деле это игра слов. Название «Магдала» происходит от слова «мигдал», что означает «башня». То есть она буквально Мария из того места, где башня. Как вы уже знаете, Магдалина — это титул, означающий, что Мария была башней, то есть вождем своего племени. Когда катары подверглись преследованиям, выжившие изменили свои имена для маскировки, поскольку катарские фамилии легко узнавались. Они прятали свое наследие на видном месте, используя такие имена, как де ла Тур и… — он сделал паузу, чтобы произвести драматический эффект — …де Паскаль.

Морин широко раскрыла глаза на это:

— Де Паскаль?

— Конечно. Имя Паскаль использовалось для сокрытия одной из самых благородных катарских фамилий. И снова спрятано на видном месте. Они называли себя де Паскаль на французском и ди Паскуале на итальянском. Дети пасхального агнца.

Синклер продолжал:

— Жорж де ла Тур принадлежал к Династии, потому что он был Великим Магистром организации, посвятившей себя сохранению традиций чистого христианства, каким его принесла в Европу Мария Магдалина.

Пришла очередь Питера спросить:

— И что это за организация?

Синклер широким жестом показал вокруг себя:

— Общество Синих Яблок. Вы обедаете в официальной штаб-квартире организации, которая существует уже более тысячи лет.

Синклер больше ничего не рассказал об обществе, отмахнувшись с ловкостью опытного манипулятора. Остаток обеда они провели, обсуждая свой день в Ренн-ле-Шато и стараясь узнать больше о загадочном священнике Беранже Соньере. Синклер очень гордился своим тезкой.

— Аббат крестил моего деда в той церкви, — объяснил Синклер. — Неудивительно, что старый Алистер был так предан этой земле.

— Он явно передал эту преданность вам, — заметила Морин.

— Да. Назвав меня в честь Беранже Соньера, мой дед возложил особое благословение на мою голову. Мой отец возражал, но Алистер был тверд, как скала, и никто не мог ему долго сопротивляться. Тем более мой отец.