эти дни кому-то может показаться, что напасть на нас – это хорошая идея. Это как минимум выиграет вам время, а там уже победителей не судят. Так вот, не надо так делать. Вы думаете, что пути всего два: либо мы сотрудничаем с вами, либо улетаем.

– А разве нет? – с вызовом поинтересовалась Айслинн.

– Нет. Еще есть вариант развития событий, при котором космический флот сочтет вас угрозой. И уж поверьте, уничтожить жизнь на планете не так сложно, если она представлена всего одним кораблем.

* * *

Они все его похоронили. Альде не нужно было читать их мысли, чтобы понять это, у них это чуть ли не на лбу было написано.

В экипаже «Северной короны» к его участи отнеслись по-разному. Капитан Лукия грустила, хотя ей, вообще-то, грустить не полагалось. Рале прекратил ухмыляться, и уже это что-то да значило. Стерлинг беспокоился из-за бюрократических проблем, которые последуют за смертью номера семь настолько, что о самом номере семь едва ли думал. Ноэль жалела его, как жалела бы любого пациента, хотя как человек он был ей по-прежнему неприятен. Киган не сокрушался, но и не злорадствовал, и на том спасибо.

Но для них он уже был мертв, а для Альды – жив.

Она не думала о том, почему это так важно для нее, и даже не представляла мир, в котором его не будет. Сейчас все ее мысли, чувства и желания были сосредоточены на одном: спасти. Как угодно, но спасти, даже если это кажется невозможным!

Она не сомневалась в том, что Ноэль сделала все возможное. Она чувствовала: хилер честна с ней, с медицинской точки зрения способа помочь Триану действительно нет. Так ведь не все сводится к одному лишь телу!

Остальные наверняка считали, что она провела рядом с Трианом эту ночь, потому что хотела поддержать его в момент смерти. Однако дело было вовсе не в сентиментальности. Альда все это время думала, прокручивала в голове то один вариант, то другой, а если было нужно, беззастенчиво заглядывала в память своих спутников. Ее не интересовали их личные секреты, ей нужны были все знания, что были у них о легионерах.

Итак, известно, что Триана убивает вышедшая из-под контроля мутация. Но, может, «контроль» – это как раз ключевое слово, начало и конец всего? Кровь легионера была способна на контролируемую мутацию, это и было главным его оружием. А для того, чтобы мутация стала контролируемой, у него развивали способность к телепатии.

Но и это не гарантировало ему стопроцентную защиту. Во время миссии на Семирамиде он так устал, что чуть не утратил власть над им же созданным монстром. Тогда Альда поддержала его, не дала угаснуть его человеческому сознанию, и все кончилось хорошо.

Теперь же человеческое сознание отключилось почти сразу, и это послужило отправной точкой для всех проблем. Мутация шла хаотично, она и убивала Триана. Единственный способ этого избежать – сделать так, чтобы его разум снова взял кровь под контроль. Тогда он направит силу легионера в нужное русло и очистится от крови червей.

Звучит неплохо, но что толку, если до человеческого сознания не достучаться? Да и понятно, почему. Для обычного человека обморок – это реакция на травму и чрезвычайные обстоятельства. Разум отключается в последней попытке себя спасти. С Трианом произошло нечто подобное: травма, которую он получил, оказалась столь грандиозной, что его сознание просто захлопнулось, закрылось щитом из собственных телепатических способностей.

И беда заключалась в том, что достучаться до него, как раньше, Альда не могла. Травма не заживала – и сознание не возвращалось. Все тот же замкнутый круг. Разрушить его она могла только одним способом: нырнуть глубже, пройти по тонкой границе сознания и подсознания…

А это чертовски опасно, причем для них обоих. Для Триана – тем, что она, неопытная телепатка, могла его покалечить. Для Альды – тем, что сознание легионера могло оказаться ловушкой, не зря ведь инструкция предписывала ей не соваться туда. Вот поэтому решение проникнуть в самую его душу не было простым.

С другой стороны, что ей остается? Триану хуже не станет – он умирает, Ноэль сказала, что ему осталось часа три-четыре, не больше. Альда могла выжить, так что для нее ставки были повыше. Но сможет ли она простить себя за то, что приняла его смерть, даже не попытавшись ничего изменить? Что толку от продолжения такой жизни?

Она провела в мучительных сомнениях всю ночь, а утром все же приняла решение.

– Ты ведь даже не поблагодаришь меня, если все получится, правда? – невесело улыбнулась она. – Я рискну ради тебя жизнью и рассудком, а ты сделаешь вид, что сам бы справился. Потому что все остальные ниже Легиона… Да плевать! Я делаю это не ради твоей благодарности. Просто потрудись остаться в живых, придурок, я без тебя не справлюсь!

Она устроилась в изголовье кровати, прижала руки к его вискам, лбом коснулась его лба. Альда подозревала, что при таком глубоком погружении в его сознание не сможет двигаться, поэтому ей нужно было сделать все возможное, чтобы не упасть. Главное, чтобы ей не помешали… Не должны. Они слишком боятся смерти легионера и вряд ли придут сюда раньше полудня, а к тому времени все уже решится.

Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Что ж, пора начинать.

В академии их учили глубокому проникновению в сознание разумного существа – а точнее, объясняли, что это такое. Только в теории, потому что пускать неопытных кадетов так глубоко в чужой мозг было слишком рискованно. Их сто раз предупреждали, что это опасно… Но успокаивали тем, что им вряд ли придется заниматься таким. Вот и Альда надеялась, что не придется – до сегодняшнего дня. Поэтому знания из прошлого мало ей помогали, и двигалась она преимущественно вслепую.

Но она сразу почувствовала, что сознание легионера сильно повреждено. Некоторое время Альда вообще не улавливала там никакой жизни. Она как будто шла через бесконечную тьму мира, погибшего миллионы лет назад. И эта тьма не была просто противоположностью свету – нет, скорее, у Альды было ощущение, что она двигается через очень густой черный дым. Он мешал дышать, он разъедал глаза, он как будто сдерживал ее и этим напоминал болото. А так не должно быть в поверхностном слое сознания, никогда тут так не было… Она даже испугалась, что ничего иного просто не осталось. Человек, которого она знала, умер еще вчера, сохранилась только оболочка, которую ведут в могилу два вида крови. Однако даже этого страха было недостаточно, чтобы ее остановить.

Она продолжила идти вперед – и не зря. Тьма неожиданно разорвалась, пропуская ее в черно-белый мир, залитый