Шагая по каменному полу, Дайнека подумала, что он совсем ровный и не такой разбитый, каким показался ей ночью.

Тот же голос прозвучал вновь:

– Все со временем меняется и, к сожалению, не всегда к лучшему.

Женщина с рыжими волосами уже поднималась по лестнице. Дайнека заторопилась, опасаясь упустить ее из виду. Взбираясь вверх по ступеням, бросила взгляд на гомонящую толпу людей.

– Почему они не видят меня? – тихо спросила она, уже наверняка ожидая ответ.

– Потому что тебя здесь нет…

Дайнека не удивилась, она покорно проследовала за незнакомкой в спальню. То, что это действительно спальня, теперь не оставалось сомнений. Посреди комнаты под массивным балдахином стояла высокая кровать. Чуть сбоку деревянная лестница вела наверх, к каменному лазу, который уходил в башню. Женщина стояла на нижней ступени, ожидая, когда Дайнека посмотрит на нее. Она опять поманила ее рукой и устремилась вверх по лестнице. Дайнека пошла за ней.

Наверху в башне, как и в прошлый раз, свистел ветер, но дверной проем, ведущий на смотровую площадку, был прикрыт тяжелой дверью. Женщина отворила ее и вышла на каменный козырек. Она стояла, и ветер хлопал ее белыми одеждами, а рыжие волосы полыхали, как языки пламени.

Дайнека остановилась поодаль и внимательно наблюдала, она уже знала, что сейчас случится самое главное.

В открытую дверь вошел невысокий плотный мужчина. На его голове была странная тряпичная шапка, порыв ветра немедленно сорвал ее и унес прочь. Под шапкой оказалась абсолютно плешивая голова. Не обращая внимания на потерю, мужчина медленно приближался к рыжеволосой красавице, она же стояла неподвижно. Он вытянул руки и с силой толкнул ее в спину. Падая, женщина обернулась, глаза, испуганные и кроткие, смотрели на Дайнеку.

– Бедная, бедная Катерина! – закричала вдруг Дайнека, сама не понимая, откуда знает ее имя. Она протянула руки, ей хотелось удержать несчастную, схватить за волосы, за что угодно, но та падала, и Дайнека ничем не могла ей помочь.

И женский ласковый голос почему-то по-итальянски говорил ей:

– Успокойся, успокойся, девочка, никакой Катерины здесь нет…

Глаза никак не хотели открываться. Дайнека с трудом подняла веки. Еще не понимая, где она, разглядела лысоватого старика, который дремал в кресле, уронив голову на перебинтованное плечо. Не желая напрягаться и узнавать в нем того, кого она могла видеть раньше, перевела взгляд на окно и долго, не моргая, смотрела на небо в звездах, не думая ни о чем.

– Раффаэлла! Раффаэлла, она открыла глаза, – услышала Дайнека взволнованный голос старика.

Он стоял у кровати и заглядывал ей в лицо. Вбежала толстая женщина, вытирая руки о передник, она запричитала:

– Очнулась, очнулась наша маленькая…

За ней по очереди вбежали еще трое.

– Мике-е-е-ле-е-е… – прошептала Дайнека и улыбнулась.

– Чего ты стоишь, подойди к девочке, – всполошилась женщина.

Микеле осторожно приблизился к кровати, и Дайнека взяла его за руку. Смотрела и чувствовала, что слезы катятся из глаз на подушку. Может быть, от слабости, а может, от радости, что в комнате нашелся человек, кого она точно знает.

Веки тяжело опустились, и она забылась.

Шторы едва колыхались, за приоткрытым окном сияло голубое весеннее небо, в комнате никого не было. Дайнека долго лежала, приходя в себя и вспоминая, как получилось, что она оказалась здесь.

Сначала ей почудилось, что она на даче в своей спальне. Потом, оглядевшись, увидела чужую, почти пустую комнату, белую стену и Святое Распятие на ней. Рядом стояло кресло, и ей на минуту подумалось, что там кто-то должен сидеть, но оно было пустым.

Спустя полчаса она все помнила. Понимая, что упала еще в замке, никак не могла определить, с какого момента начались видения, слышала ли она голос Джамиля и когда появилась рыжеволосая женщина. Несмотря на то что обычно видения не сохраняются в памяти надолго, это Дайнека помнила и теперь. Особенно то, как женщина соскользнула вниз. И сейчас от ужаса у Дайнеки перехватило дыхание.

– Бедная, бедная Катерина, – тихо промолвила она и услышала:

– Бедняжка опять бредит…

Повернув голову к двери, увидела мать Микеле, толстую женщину с добрым лицом. Рядом с ней стояла маленькая девочка и с любопытством смотрела на Дайнеку.

Опустив взгляд еще ниже, Дайнека увидала лохматую дворняжку, похожую на Тишотку. Она протянула руку, и собака, подбежав к кровати, лизнула ее ладонь. Было уютно и хорошо, говорить не хотелось, Дайнека отвернулась и уснула.

Раффаэлла, мать Микеле, рассказала ей, сколько дней она провела в забытьи. Дайнека не могла понять, как из сознания бесследно выпал целый временной кусок, о котором в воспоминаниях не осталось даже обрывков.

Пять дней пролежала она в маленькой белой комнате после того, как Микеле привез ее домой. У постели дежурили все по очереди, включая жен троих братьев, сыновей Алдо и Раффаэллы.

Очнулась Дайнека на шестой день и, ощущая себя вполне здоровой, сразу встала. Сначала кружилась голова, но после того, как Раффаэлла накормила ее куриным супом, протертым и по-деревенски наваристым, головокружение исчезло и больше не возвращалось.

Проходя по коридору на кухню, Дайнека заглянула в какой-то проем, увидела там похожую на тень изможденную женщину и, только сделав несколько шагов, поняла, что эта худая, драная особа она и есть. Медленно вернулась назад и застыла перед зеркалом. Прилизанные волосы, втянутые щеки, на лице только нос да глаза, излучающие горячечный свет. Тоненькая шейка выглядела жалко.

«Все проходит, пройдет и это», – Дайнека убежденно повторила про себя эти мудрые слова.

Вместе с Раффаэллой они лепили равиоли – пельмени по-итальянски. Не спеша, заворачивая кусочки измельченного мяса в тесто, разговаривали обо всем, что приходило в голову. Дайнека рассказывала о своей жизни в Москве, об отце, о России. Раффаэлла – о своей семье, о том, как тяжела работа на виноградниках, насколько непредсказуема судьба винодела и как трудно ладить с невестками. О внуках, а их было одиннадцать.

– Я хотела спросить про тот замок… – начала было Дайнека.

Раффаэлла поспешно перекрестилась.

– Но, если не хотите, не будем об этом.

– Спрашивай, слава богу, все уже в прошлом.

– Чей это замок, что означает его название, почему он пустует?

Дайнека понимала, что женщина не хочет говорить о замке, но ей не давали покоя воспоминания о рыжеволосой красавице.

– Кастелло Делле Кроче А Мори. Это нехорошее место. Ты понимаешь, что означает это название?

– Не совсем…

– Ну и ладно, нехорошее это название, но я знаю, что раньше замок назывался иначе. После того, что там произошло, его и стали называть так.