Задумчивое молчание некоторое время висело в воздухе, прежде чем Чудакулли наконец произнес:

– К счастью, я сомневаюсь, что кто-нибудь в наши дни потребует от нас играть в футбол под водой.

– И потом, пироги всплывут, – заявил заведующий кафедрой бесконечных штудий.

– Не факт, – заметил Думминг.

– А как насчет одежды, мистер Тупс? Я так полагаю, должна быть какая-то форма?

– В старые времена температура воздуха была выше. Могу заверить, что никто не будет настаивать на наготе.

Думминг, скорее всего, услышал дребезжание, когда девушка за чайной тележкой чуть не уронила чашку, но ему хватило такта не подать виду, что он заметил. Он продолжал:

– В настоящее время игроки надевают старые рубашки и короткие штаны.

– Насколько короткие? – уточнил заведующий кафедрой бесконечных штудий, и в его голосе прозвучала тревога.

– Примерно по колено, если не ошибаюсь, – сказал Думминг. – А что, есть какие-то проблемы?

– Да! Колени надлежит закрыть. Хорошо известный факт, что вид мужской коленки способен вызвать у женщины неудержимое вожделение!

Со стороны чайной тележки вновь донесся дребезг, но Думминг не обратил внимания, потому что голова у него тоже задребезжала.

– Вы уверены, сэр?

– Это установленный факт, юный Тупс!

Утром Думминг нашел на расческе седой волос, а потому был не в настроении выслушивать такие вещи.

– И в какой конкретно книге… – начал он, но Чудакулли с необычным тактом перебил. Обычно ему нравились небольшие стычки среди коллег.

– Удлиним шорты на пару дюймов, чтобы нас не затоптали юные леди, – и, полагаю, проблем не будет, не так ли, мистер Тупс? О…

Последнее было обращено к Гленде, которая уронила две ложечки на ковер. Гленда сделала быстрый книксен.

– Э… да. И нам нужно выбрать цвет, – произнес он, слегка волнуясь. Чудакулли гордился тем, что хорошо обращался с прислугой. Так оно и было, когда он вспоминал об ее существовании, но выражение осмысленного изумления на лице пухленькой девушки встревожило аркканцлера, как если бы цыпленок вдруг подмигнул.

– Э… да, да, действительно, – продолжал он. – Старые добрые красные футболки, которые мы носили во времена моей юности, когда я греб в университетской команде, с двумя большими буквами О на груди… «Отчаянные Оракулы».

Чудакулли взглянул на служанку – та хмурилась. Но он ведь аркканцлер, не правда ли? По крайней мере, так на двери написано.

– Вот что мы сделаем, – объявил Чудакулли. – Мы исследуем пироги, хотя попались мне несколько штук, которые не выносят даже пристального взгляда, ха-ха, и возобновим традицию красных футболок. Что там дальше, мистер Тупс?

– Что касается пения, сэр, я попросил магистра музыки что-нибудь сочинить, – бесстрастно сказал Думминг. – Нам нужно как можно скорее собрать команду.

– Не понимаю, зачем такая спешка, – заметил заведующий кафедрой бесконечных штудий, который уже потихоньку задремывал, объевшись шоколадного печенья.

– Завещание, – напомнил заведующий отделом посмертных связей. – Мы…

– Pas devant la domestique! – резко оборвал профессор самых современных рун.

Чудакулли машинально повернулся, чтобы посмотреть на Гленду, и у него возникло отчетливое ощущение, что эта девушка намерена в самом ближайшем времени изучить иностранный язык. Мысль была странная, но чем-то приятная. До сих пор он никогда не думал ни о ком из служанок в отдельности. Обслуживающий персонал казался ему чем-то неделимым. Чудакулли был вежлив и улыбался, когда требовала ситуация. Он предполагал, что служанки бывают заняты и иными делами, помимо уборки и готовки, иногда они покидают университет, чтобы выйти замуж, а иногда… покидают просто так. Раньше ему не приходило в голову, что они в принципе способны думать, а уж тем более о чем они думают. И меньше всего – что они думают о волшебниках.

Чудакулли повернулся обратно к столу.

– Кто будет петь, мистер Тупс?

– Упомянутые болельщики, сэр. Фанаты. Это сокращение от слова «фанатик», сэр.

– И кто же будет нашими… фанатами?

– Ну… Университет – главный городской работодатель.

– Лично я полагаю, что это Витинари, и хотел бы я, черт возьми, в точности знать, кому он дает работу.

– Не сомневаюсь, верные слуги нас поддержат, – сказал профессор самых современных рун.

Он повернулся к Гленде и, к ужасу Чудакулли, ласково спросил:

– Ты, конечно, будешь за нас болеть, дитя мое?

Аркканцлер откинулся на спинку кресла. У него возникло отчетливое чувство, что сейчас будет весело. Нет, девушка не покраснела и не взвизгнула. Она вообще ничего такого не сделала – только осторожно подобрала черепки.

– Я болею за «Сестричек Долли», сэр. Я всегда за них болела.

– Они хорошо играют?

– Сейчас у них полоса неудач, сэр.

– Тогда, разумеется, ты не откажешься поболеть за нашу команду, которая будет играть очень хорошо!

– Никак не могу, сэр. Своих не бросают, сэр.

– Но ты только что сказала, что дела у них плохи.

– Именно тогда команде и нужна поддержка, сэр. Иначе ты просто жаба.

– То есть… – начал Чудакулли.

– Тот, кто болеет за свою команду, когда та играет хорошо, а потом перебегает к другой, когда она начинает проигрывать. Такие всегда орут громче всех.

– Значит, человек обязан всю жизнь болеть за одну и ту же команду?

– Ну, если ты переезжаешь, тогда можно за кого-нибудь другого. Никто не будет особенно возражать, если только ты не начнешь болеть за главного врага… – Гленда обвела взглядом озадаченные лица, вздохнула и объяснила: – «Сонный Холм» и «Громилы», «Сестрички Долли» и «Славные Парни Колиглазы», «Свиноеды со Скотобоен» и «Кабаны с Куроносной улицы». Понимаете?

Поскольку волшебники явно не понимали, Гленда продолжала:

– Они ненавидят друг друга. Так было всегда и будет впредь. И дружить они не станут ни за что. Когда враждебные команды сходятся – тушите свет. Не представляю, что сказали бы мои соседи, если бы увидели, что я болею за «Колиглазов».

– Но это же ужасно! – воскликнул заведующий кафедрой бесконечных штудий.

– Прошу прощения, мисс, – сказал Думминг, – но бо́льшая часть улиц, которые вы перечислили, расположены довольно близко друг к другу. Отчего же эти люди так сильно друг друга ненавидят?

– Ничего удивительного, – произнес доктор Хикс. – Трудно ненавидеть тех, кто от тебя далеко. Ты забываешь, какие они ужасные. Зато соседские бородавки видишь каждый день.

– Чего еще ожидать от циника, который занимается посмертными связями, – проворчал заведующий кафедрой бесконечных штудий.