— Конечно. — серьезно ответил Вадим, — Я вас прекрасно понимаю.

— Он был таким умным, таким уверенным в себе и таким … красивым. — Лариса улыбнулась, — Высокий, широкоплечий атлет с огненными волосами — настоящий викинг. Он показал мне Шотландию, такой, какой ее не могли видеть туристы — горы, озера, цветущий вереск… — Лариса на секунду замолчала, — Так вот. У Уилла был брат — Стив. они были близнецами, похожими внешне, но абсолютно разными по характеру и образу жизни. Уилл стал врачом, он работал, постоянно чему-то учился, а Стив… Стив просто жил в свое удовольствие. Отец их был очень богатым человеком и Стиву не нужно было думать о том, как заработать на кусок хлеба и он пользовался этим, получая от жизни все, что можно.

Стив бросил университет, пробовал работать на телевидении, ушел оттуда из-за конфликта с продюсером, метался, искал себя и наконец устроился на работу администратором в мюзик — холл. Там он и познакомился с Бернас Эйнсли… Она была артисткой, танцевала в кардебалете, мечтала стать примой, но у нее не получалось — то ли таланта не хватало, то ли трудолюбия было мало, а может ей просто не повезло, не знаю. Стив влюбился без памяти в красавицу — танцовщицу, сообщил отцу, что собирается жениться, но отец впал в ярость — он не желал для сына жену — артистку, тем более из мюзик-холла. По его понятиям, это было недопустимым. Он сказал Стиву, что перестанет его спонсировать, а если тот все же женится на Бернас, то лишит его наследства. В общем отец поссорился с сыном, Стив ушел, хлопнув дверью и они почти год не общались. — Лариса вздохнула, — Стив не успел жениться, но Бернас забеременела. Дела у них шли неплохо, Стив стал основным акционером этого мюзик-холла, Уилл втайне от отца ему помог деньгами, чтобы тот купил пакет акций. Они с братом всегда были очень дружны и Уилл поддерживал Стива, как мог.

… Они попали в аварию, когда Беатрис была на седьмом месяце. Стив погиб на месте, а Беатрис скончалась, после того, как ей сделали кесарево… Вот и почти вся история. Уилл примчался в больницу, он был в таком шоке, что не передать словами — они были очень близки с братом. И вот он внезапно остался один. Уилл не представлял, как расскажет все отцу и догадывался, что отец будет во всем винить Беатрис и… не примет детей, которые родились вне брака. У Стива и Беатрис родились близнецы — мальчик и девочка… Уилл тогда приехал ко мне, он был чернее тучи — я никогда не видела его таким. Он все время спрашивал: “Лара, что мне теперь делать?” А я не знала, чем могу помочь. Мне было жалко Уилла и до слез жалко крошек, оставшихся без родителей. Мы тогда проговорили с Уиллом до утра и решили, что если дети выживут, то мы их запишем на себя. Уилл был знаком с врачом той клиники, где лежали дети и тот мог нам помочь — избежать процедуры усыновления. Вот так мы с Уиллом и стали родителями Даши и Лео. Отец Уилла был в шоке, что мы не сказали ему о том, что поженились и предъявили ему уже родившихся внуков, но он был счастлив. Он только что потерял сына, но обрел этих малышей. Ко мне он очень благосклонно отнесся — я была скромной, образованной девушкой, к тому же врачом, как и и Уилл.

— Что было дальше? — спросил Вадим.

— Дальше? — невесело улыбнулась Лариса, — Через несколько месяцев заболела моя мама — у нее обнаружили онкологию. Я не могла не вернуться домой — маме нужна была помощь и уход, ей становилось все хуже. Отец Уилла категорически запретил вывозить Лео из страны, он обожал внука, тот был единственным наследником их древнего рода. К внучке он относился прохладнее, хотя безусловно любил ее. Я понимала, что шансов забрать обоих детей у меня нет. Если бы Даша осталась в Шотландии, то ее воспитанием занималась бы старая тетушка Уилла — дама чопорная и крайне строгая, у нее были свои представления, как должно воспитывать девочек. Мне не хотелось, чтобы наша девочка росла в такой обстановке и я поставила условие, что дочка поедет со мной. Как ни странно, все с этим согласились. Как ни разрывалось мое сердце, мне пришлось уехать с Дашей, а Лео остался в семье отца. Ну а потом… — Лариса вздохнула, — Потом долго и тяжело болела мама. Когда умерла мама, заболела Дашка, и постепенно наше общение с Уиллом сошло на нет. Я понимала, что у него своя жизнь. Где мне уже нет места. Да и Дашке тоже — она стала для них чужой. Предъявлять права на Лео я не могла, потому что по сути, мое материнство можно было легко оспорить, тем более, что мы жили в разных государствах. Мне не хотелось травмировать Дашку, и я молчала обо всем… Как бы ей было жить, зная, что у нее где-то есть брат и отец? В общем, наверное нужно было ей рассказать все, когда она выросла, но я не смогла… И теперь не знаю, что будет, когда она узнает правду. Получается, что я ей все время лгала.

— Не вините себя. — Вадим сочувственно смотрел на Ларису, — Вы делали, что могли. Думаю, что Даша поймет вас.

— Не знаю. — покачала головой Лариса, — Она совсем недавно узнала об Уилле и Лео, а теперь и это… Вряд ли она простит меня. И я не могу за это осуждать. Я всегда учила ее говорить правду, а сама всю жизнь обманывала! Разве такое прощают?

— Вы защищали ее. Что еще вы тогда могли сделать? Бросить умирать мать в одиночестве? Или оставить там, в Шотландии, Дашу? Разве эти варианты были бы хороши? — Вадим минуту помолчал, — Расскажите ей все, как есть. Так, как вы сейчас рассказали мне. Ей будет легче услышать правду от матери, чем прочитать такие новости в каком-нибудь желтом блоге. Она поймет. Может быть не сразу, но поймет. Ведь вы просто не могли ничего изменить.

— Надеюсь, что поймет. — кивнула Лариса, — И простит… Знаете, Вадим, я спрашивала себя, не эгоизм ли это, что я увезла тогда Дашку? Может быть она была бы счастливее, если бы осталась с братом?

— Не думаю, что ей было бы лучше со старой тетушкой! — усмехнулся Вадим.

— О, зато она научила бы ее вышивать