– Конечно, дочь моя. Ещё одна спячка и тебе будет доступна возможность воплощать своё тело.

– И братик тоже?

– Конечно, Сиал так же будет способен на это.

– И мы все вместе… Ой, братик! Посмотри на нашу маму!

– Я рада видеть тебе столь окрепшим, сын мой, – раздался мамин голос. Человек повернулся.

Я был готов закричать от ужаса. И хоть Ликура показывала, как выглядят ящеролюды, но вот увидеть такого вживую – приятного мало. Полностью морщинистое лицо, словно человека и одно мгновение состарили лет на триста. Мерзкий цвет кожи, не то серо-зелёный, не то коричнево-зелёный, но всем своим видом кричащий, что человек смертельно болен и заразен. А ещё эти странные уши, вроде человеческие, но с острыми кончиками.

– Мама? – я едва сохранил самообладание.

– Не удивляйся, сын мой. Я сейчас в облике ящеролюдки. Подойди – пришло время нашей семье воссоединиться.

Всё ещё пребывая в шоковом состоянии и приближаясь к Ликуре, я продолжал бесплодные попытки найти ответ на вопрос, будоражащий меня с того самого момента, когда мама в воспоминаниях показала облик ящеролюдов: какой идиот додумался назвать этих разумных ящеролюдами?

Это ведь вылитый человек, как не посмотри. Подумаешь, кожа морщинистая как морская губка – с кем не бывает. Ну выросли на голове короткие отростки, от верха лба до затылка – ведь ничего страшного в этом нет. Даже эти красные глаза, больше похожие на глаза… какой-то ящерицы. И очень сильно похожие на мамины. Можно согласится с тем, что выглядят они не как люди, но хвост где? Почему ящерицей называют то, у чего нет хвоста? Или он есть, но только маленький?

Подойдя к маме, я присел рядом и получил свою порцию поглаживаний по голове и морде. Ощущения настолько непривычные, что меня всего передёрнуло. Но немножко привыкнув – они оказались не такими уж и странными, даже приятными. Очень приятными. Словно всю жизнь я был бродячим котёнком и каждый день проводил в борьбе за жизнь. И каждый день только два чувства: боль и страдание. Ничего больше я не знал, пока меня, маленького шерстяного комочка, не схватили чьи-то крепкие руки, отнесли в тёплое место, отмыли, накормили, посадили на мягкую подушку около разожжённого камина и стали гладить.

В какой-то момент я всё же смог вернуться в реальность. И понял, что от наслаждения стал махать кончиком хвоста и легонько постукивал им об пол.

– Неужели тебе так сильно понравилось, братик? – озорно спросила Калиса. – Не волнуйся: старшая сестрёнка позаботится о тебе. Я тоже стану такой, как мама и ты будешь первым, кого я поглажу.

– И даже спинку? – своим дёргающимся хвостом я выдал себя с потрохами и отвертеться уже никак не получится, так что этот раунд перебранки остаётся за сестрой.

– И даже хвостик! Так сильно буду гладить, что ты станешь во всём меня слушаться.

– А тебя гладить не надо? Тебе не понравилось? – пора начать второй раунд и немного отыграться.

– Понравилось! Ты тоже будешь меня гладить. Понял?

– Так мне тебя гладить или слушаться?

– И то и то! Если ты будешь хорошим маленьким братиком и будешь меня слушаться, то я позволю меня погладить.

– То есть меня ты гладить не будешь? – я придал голосу обиженный тон.

– Буду! И… Всё, не буду я тебя гладить, понял! Даже не проси! – сестра отвернула от меня свою мордочку и обиженно уставилась куда-то в стену.

– Калиса, я не там. Там стена, – сестра даже не шелохнулась. – Ты на меня обиделась?

– Да! Ты вредный!

– Нет, я не вредный.

– Нет, ты вредный! Ты не хочешь меня слушаться и постоянно грубишь.

– Ну как я могу тебе грубить, если я тебя люблю.

– Нет, не любишь!

– Ну ведь ты моя единственная, самая лучшая, сильная, красивая и самая любимая сестрёнка.

– Всё равно ты вредный, – по голосу было понятно, что Калисе лесть понравилась. Но она так и продолжила смотреть в стену.

– Ну вот. Стоило только решиться слушаться тебя, и ты тут же на меня обиделась.

– Что? – она наконец перестала взглядом облизывать стену.

– Мы ведь скоро отправимся на охоту, и я хотел попробовать тебя слушаться. Но, похоже, тебе это не надо, – я обижено опустил голову.

– Нет, братик, надо. Очень надо! Не обижайся на меня, я шутила!

– Ну раз ты шутила, тогда всё хорошо, – я тут же избавился от маски наигранной обиды.

– Сиал! – Калиса возмутилась осознав, что её опять переиграли.

– Обидное выражение не очень смотрится на твоей мордочке, – сестра в ответ молча буравила меня взглядом. – Ну хорошо, так и быть, я буду слушаться тебя на следующей охоте. Но только на одной.

– Вот теперь ты больше похож на маленького братика! – Калиса встала в победную позу, словно только что поставила весь мир на колени.

– Моё сердце наполняется теплом, слушая ваши речи, – раздался голос мамы.

Мы всё это время общались в общем канале. Ликура смотрела на нас двоих взглядом таким, будто познала истинную радость и нашла то, ради чего стоит жить.

– Мне тоже приятно видеть вас взрослыми и практически полноправными драконами, – раздался голос тёти, холодный и властный, но с глубоко спрятанными тёплыми нотками.

Мы по очереди поприветствовали друг друга, и семья наконец была в сборе.

– Настало время объяснить вам, что произошло с вашими крыльями, – на раздавшийся мамин голос у меня вновь сработала привычка и я поднял голову в попытке взглянуть маме в глаза. Но посмотрел лишь в потолок пещеры. Всё-таки непривычно, когда ты сидишь с поднятой головой, а мама стоит рядом и едва способна дотянуться до твоей морды.

С нашими крыльями всё было в порядке. С ними та же ситуация, как и с хвостом, вот только у них во время спячки развиваются только кости, суставы и кожа, а мускулатура так и остаётся в зачаточном состоянии. Именно из-за этого наши крылья и выглядели такими тощими. Теперь же мышцы за месяц-другой наверстают упущенное.

Только я хотел обрадоваться, что скоро научусь летать, но очередная информации заставила повременить с необузданной радостью. Кое-что мешало взмыть в небеса – осень. Сложно учиться летать, когда хлещет дождь, дует ветер или идёт снег. Вот только погодные факторы второстепенны.