Клэр сразу заметила, что взгляд у него сейчас намного спокойнее и увереннее, чем там, в горах. Ей почему-то вдруг стало страшно открыть дверь и услышать то, что он собирается ей сказать. А вдруг он решил, что она ему не нужна и он хочет строить новую жизнь без нее? Что она тогда будет делать? Хватит ли у нее гордости не валяться у него в ногах и умолять не бросать ее?

Набрав в легкие побольше воздуха, она открыла дверь. Ноги подкосились. Если так пойдет и дальше, она рухнет ему под ноги прямо сейчас, не дождавшись того, что он собирается ей сказать. Она ухватилась за дверной косяк, слишком взволнованная, чтобы вымолвить хоть слово.

— Я разбудил тебя? — спросил Брюс своим неповторимым бархатным голосом, от которого у нее по телу побежали мурашки.

— Нет-нет, — нервно выпалила Клэр. — Я уже больше часа на ногах. Была суббота, но она все равно встала пораньше. Во-первых, потому, что все равно не могла спать, а во-вторых, потому что собралась сделать в квартире уборку. Она как раз стирала пыль с картин, когда он позвонил. Боже! — вдруг всполошилась Клэр. Он такой красивый, нарядный, а она сейчас похожа на чучело в старой растянутой футболке и шортах. Волосы она тоже еще не успела привести в порядок, только наспех заколола шпильками, чтоб не лезли в глаза.

— Можно войти? — улыбнулся он, видя, что она стоит, застыв, словно соляной столб.

— Что? О да, конечно, извини, я, наверное, сегодня с утра плохо соображаю. Проходи, пожалуйста. — Она пошире распахнула дверь, и он переступил порог квартиры, в которой не был шесть лет, в которой они с Клэр когда-то были так счастливы. Закрыв за ним дверь, она прислонилась спиной к ней, обессиленно опустив руки. Она так ждала этого момента, а тут вдруг струсила, как последняя дурочка. Надо взять себя в руки, надо…

Брюс обернулся и озабоченно нахмурился.

— С тобой все в порядке? Ты что-то бледная.

— Все нормально, не беспокойся. Просто твой приезд меня взволновал. Ты давно в Лондоне?

Он даже не попытался ни обнять ее, ни поцеловать! Господи, взмолилась она, помоги мне с достоинством принять любое его решение!

— Прилетел час назад. Устроился в «Виктории» и сразу к тебе.

— Понятно. Хочешь кофе? — Ей надо было чем-то занять руки, чтобы не броситься ему на шею.

— Было бы неплохо. Я не завтракал.

Клэр прошла вперед, затем оглянулась, услышав, что он замедлил шаги. Брюс оглядывал квартиру, бывшую когда-то его домом.

— Ты что, ничего здесь не изменила за все шесть лет?

— А зачем? — Она прошла на кухню, насыпала кофе в кофеварку и налила воды. — Мне здесь все нравится. Мы же вместе с тобой придумывали интерьер для нашей квартиры, помнишь? Купили эти картины на аукционе во время нашего медового месяца.

— Я рад, что ты их сохранила, — только и сказал Брюс.

Он выглядел каким-то странно сдержанным, даже напряженным.

Клэр разлила кофе по чашкам, изнемогая от неуверенности и неизвестности. Но она не станет первая лезть к нему с расспросами, она дождется, когда он сам заговорит, даже если это убьет ее.

— Я прочитал дневник, Клэр, — наконец начал он. — Мне потребовалось несколько недель, чтобы решиться. Я нанял адвоката, старого друга отца. От моего имени он обратился в суд для пересмотра дела. На это потребуется некоторое время, но мистер Дженкинс убежден, что с меня будут сняты все обвинения и что я буду восстановлен в профессии.

У Клэр на душе отлегло.

— Я так рада, Брюс. Что же подвигло тебя на этот шаг, ведь ты не был уверен, что примешь именно такое решение?

— Ты, Клэр. Твоя доброта, твоя преданность, твоя вера в меня, твоя любовь… и твоя посылка.

— Правда? Книги помогли тебе? Я так и думала, что помогут, — затараторила она, чтобы не разреветься от облегчения и вспыхнувшей надежды. Может, зря она волнуется и все будет хорошо?

Брюс накрыл ее ладонь, лежавшую на столе, своей, прерывая ее словесный поток.

— Помогли, но они не главное. Главное — это ты. Ты моя вдохновительница, моя спасительница, мой добрый ангел.

Весь этот месяц она не плакала, она стойко держалась, но сейчас, когда он сказал это таким бесконечно нежным тоном, она не выдержала и позорно разревелась.

Он забрал из ее рук чашку с кофе, поднял с табурета и привлек к своей груди.

Несколько минут Клэр судорожно всхлипывала в его рубашку, не в силах остановиться. Он терпеливо ждал и успокаивающе гладил ее по спине. В конце концов всхлипывания прекратились. Он дождался, когда она совсем затихла, приподнял ее заплаканное лицо и заглянул в глаза.

— Клэр, — прошептал он. — Ты могла бы переехать в Шотландию? В Эдинбург?

Сердце ее встрепенулось. Это были те самые слова, которых она так ждала, о которых молилась Богу, на которые надеялась. Но не сказал ли их Брюс просто под влиянием минуты? Это действительно то, чего он хочет? Ведь ни тогда, когда она приезжала к нему в горы, ни сейчас он еще не сказал, что любит ее.

— Тебе понравится Эдинбург. Это очень красивый, древний город. И там тоже есть детский реабилитационный центр, я узнавал. Так что ты сможешь заниматься любимым делом, если захочешь.

Она собралась было ответить, что последует за ним куда угодно, хоть на край света, но он приложил к ее рту палец.

— Подумай об этом, — сказал он, затем наклонился и поцеловал ее, а потом погладил нежную щеку Клэр. Он до сих пор с трудом верил в свое вновь обретенное счастье. — Я очень давно не говорил тебе этих слов, но ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, правда?

Клэр тепло улыбнулась.

— Догадываюсь, но женщины ведь любят ушами, помнишь?

— Всякий раз, когда ты смотришь на меня, когда до меня дотрагиваешься, я чувствую, как в моей душе расцветает прекрасный цветок. Порой, когда чувства слишком сильны, слова только мешают. — Брюс заглянул в ее бездонные голубые глаза. — Мои чувства к тебе сильнее, чем я мог себе представить. Все эти годы я не переставал любить тебя. Любовь продолжала жить в моем сердце, в каком-то потаенном уголке, куда я загнал ее своей ненавистью и злостью. Я ненавидел тебя за преступления, которых ты не совершала, винил тебя в предательстве, когда на самом деле предателем бы сам… Нет-нет, не перебивай меня, — торопливо проговорил он, увидев, что она пытается что-то возразить. — И то, что я ничего не знал, не оправдывает меня. Я не должен был верить твоему отцу на слово, я должен был выслушать тебя.

А ты простила меня, все это время преданно ждала, не побоялась приехать ко мне в горы и встретиться лицом к лицу с моей ненавистью и гневом, чтобы рассказать правду, чтобы убедить меня в том, что жизнь для меня не кончена, что все еще можно исправить, что у меня есть будущее. Ты закрыла старые двери в моем сердце. Отвела от меня кошмары, вселила надежду и каждый мой день наполнила счастьем и радостью. Ты — мой добрый ангел. — Он взял Клэр за руку и поднес к своим губам. — Я люблю тебя больше жизни. И всегда буду любить.