отчего бедный Миша из гепарда превратился в подстреленного лебедя: взмахнув как крыльями, руками, он красиво спикировал на газон.

Наша «торсида» на трибуне гневно взвыла.

— Костолом!.. — просверлил воздух негодующий вопль Пупса.

Я от ужаса втянул голову в плечи. Господи! Не дай Бог что с Мишкиным ахиллом, что мы делать будем⁈ Но разъяренный форвард резво вскочил, сжав кулаки, бросился на незадачливого защитника:

— Ты че творишь, гандон!!!

Слава те Господи, кажется, пронесло!

Жилистый Степан Семенович уже мчался к месту инцидента аршинными шагами:

— «Колосок» номер десять, выбирайте выражения!

— А вы не видите, чего этот урод творит⁈

— Еще раз говорю: следить за языком! Пока замечание, в следующий раз будет желтая карточка. А номер два «Пионера» — предупреждение!

Он выхватил желтую карточку, сунул ее в чуть не в нос игроку в полосатой футболке.

— Еще раз повторится такая акробатика — удалю с поля!

— Да я в мяч играл!..

— Видел я ваш мяч. Штрафной удар!

Физрук назначил штрафной в ворота «Пионера». Разыграли наши неплохо, да только Савельев досадно смазал завершающий удар головой, голкипер соперников не очень умело, но забрал мяч.

Так началась игра. Наше территориальное преимущество было заметным, и все за счет «стеночек-забеганий», уступающий нам в классе противник просто не успевал, хотя, надо отдать должное ребятам, нехватку класса они пытались компенсировать самоотдачей, и даже не слишком нарушали, хотя несколько раз судья разражался карающим свистом, назначал штрафные. Один стал для нас реальным шансом, мяч был установлен чуть за пределами штрафной площадки, меньше двадцати метров точно. Я видел, как деловито распоряжается Онуфриев и мысленно похвалил его: молодец, Паша, настоящим капитаном стал! Ребята таинственно пошептались возле мяча, проделали несколько запутывающих маневров, и, наконец, Пчелкин со всей силы хватил по мячу… и влепил точнехонько в стенку, так что одному из футболистов «Пионера» не повезло, он мешком повалился наземь, после чего, видать, несколько минут лежа думал о смысле жизни — типа, а стоит ли становиться футболистом при таких раскладах?.. Ну, это я шучу, конечно, мужественный парень поднялся, попрыгал, похромал и продолжил игру.

А она шла примерно в том же духе. Трибуны жидковато шумели, мы сильно напирали, соперники метались изо всех сил, кое-как пока отбиваясь, правда, при такой отчаянной работе хватит их ненадолго, это я видел уже сейчас. Но уверенности и спокойствия во мне не было. Теперь я точно убедился, что где-то мои орлы перегорели. При гигантском территориальном преимуществе мы никак не могли забить гол, и все из-за каких-то досадных промахов. То великолепно разыграем распасовку, но последний пас улетит куда-нибудь в космос, то выйдет нападающий на убойную позицию, но запорет удар… И главное, игроки почувствовали эту гнилую мистику, когда все делаешь вроде бы правильно, а оно не делается, словно черт под руку толкает, вернее, под ногу. Парни мои занервничали, и вот Баграмян уже налетел на Белоконя, напоровшего с пасом: «Сапожник!..», тот вспыхнул, огрызнулся. Я тоже заорал с бровки, чтобы прекратили собачиться, они как будто притихли, но невезуха при тотальном нашем превосходстве сохранялась, несмотря на неустанные подбадривающие вопли с трибуны.

Так прошло с полчаса, первый тайм начал понемногу клониться к закату. Степан Семенович судил безупречно, показал еще один «горчичник» номеру 4 «Пионера» — абсолютно по делу, никакой придирки. Я нервничал. «Не забиваешь ты, забивают тебе, не забиваешь ты, забивают тебе…» — назойливо вертелось в голове. Я, признаться, не очень-то верю в эту примету, но сейчас вот прилипла, зараза, и не отдерешь… Я утешал себя тем, что даже пусть у нас не очень клеится, но еще немного, и «Пионер» просядет физически, и уж там-то мы его дожмем даже при невезении…

Какова была тактика «Пионера», я понял в течение первых минут десяти. Как только мяч по счастливой случайности оказывался у кого-то из игроков в полосатых футболках, тот старался со всей дури запулить его подальше от своих ворот. Хотя, разумеется, не просто так. Все передачи адресовались игроку под № 9, единственному, видимо, форварду, тоскливо маячившему на нашей половине поля, другое дело, что эти дальние передачи грамотно перехватывались нашей защитой, либо этот девятый номер, какой-то мешковатый невысокий блондин, неудачно распоряжался мячом, терял его, словом, поводов для беспокойства не было. И вот минуте так на тридцать седьмой-восьмой споткнулся кто-то из наших, полузащитник «Пионера» ухитрился завладеть мячом и запустить его метров на двадцать точно в ноги «девятке» соперника. И…

И я не поверил своим глазам.

Нападающий, набирая скорость, понесся сквозь нашу защиту так, как будто игроки были вкопаны в землю, и он шутя демонстрировал футбольный слалом. Я видел, что мои защитники уже всерьез пытаются ковырнуть его на грани фола, но он какими-то волшебными движениями избегает их, с неотвратимостью рока мчится к воротам, и мне оставалось только зачарованно провожать его взглядом… в общем, это походило на знаменитейший матч 22 июня 1986 года Аргентина-Англия, где Диего Марадона сперва отличился мошенничеством, а через четыре минуты феерическим мастерством, обыграв пол-команды англичан. Вот этот чертов местный Марадона сейчас и вытворял примерно то же самое, и в голове у меня вновь зазвенело «не забиваешь ты…», но выручил Вербный. Точно рассчитав, когда форвард чуть отпустил мяч, наш голкипер самоотверженно бросился в ноги бегущему и чисто забрал мяч, хотя нападающий после этого полетел на траву.

Пронесло!..

Мне казалось, что я возвращаюсь с того света — может, преувеличиваю, но…

— Паша! — срывая голос, заорал я. — Паша!..

Тяжело дыша, Онуфриев подбежал ко мне.

— Меняем рисунок игры! То есть, остальные и дальше играют по зонам, а ты персонально держишь «девятку». Понял?

— Да как не понять!..

— Гасить в момент приема мяча. Понял? Без нарушений! Не хватало нам только карточек набрать на этом колхозе… Давай!

К счастью, это был самый неприятный для нас момент матча. В перерыве мы довольно горячо пообсуждали и отсутствие фарта, и дьявольскую ловкость невзрачного блондина:

— Бес какой-то! — горячо толковал Данько. — Я его, честно говоря, уже по ноге… так мимо! Еще раз — мимо!

— Ладно, — пресек я такие разговоры. — Бес он или не бес, а Паша с ним справится. Остальные — играем в свою игру. Да, не очень ладится, вижу. Ничего! Бывает. На классе дожмем. Они развалятся при нашем темпе… Ну, вперед!

В общем, план сработал. Онуфриев действительно выключил девятого номера, да он, разок взорвавшись, дальше и сник. Во втором тайме нам удалось затолкать три трудовых гола: Пчелкин и дважды Баграмян, после чего мы расслабились, и девятый нас разок все же наказал: получив мяч в штрафной, мгновенно развернулся, оторвался от Паши, опередил Данько и мягко швырнул мяч в правый угол, тут и Вербный не спас. Впрочем, это была минута уже восемьдесят восьмая, и несчастный «Пионер» действительно еле ползал.

После финального свистка я сразу помчался к коллеге…

Глава 20

Тренер «Пионера» сам шагал мне навстречу, протягивая руку и хитро посмеиваясь, будто догадывался, о чем я хочу его спросить.

— Поздравляю с победой! Отлично играли.

— Ну, — честно сказал я, — на четверку с натяжкой. Но вы тоже не лыком шиты!

— Ну! — рассмеялся он. — Старались ребята, конечно, ругать их не за что. Но потолок-то у них какой, сам видел, что тут говорить. Да я и не печалюсь особо, набрали мне их с бору по сосенке — играйте! Я из них все что мог, сделал. Все что мог, ни на копейку меньше!

Он оглянулся, но его игроки были уже далековато, понурясь, брели в раздевалку.

Я понимающе прищурился:

— Ну, а девятка?

Лицо коллеги заиграло такими эмоциями, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Что, заметил?

— Ну так! Мои парни от него в трансе были. Дьявол, говорят, какой-то, а не человек.

— Э-эх, друг ситный! — вырвалось вдруг у тренера. — А вот это и радость моя, и беда!

— Где ты его откопал-то?

— Так он ко мне же случайно попал, как все остальные! И я ведь с первого взгляда не раскусил. А на другой день он на тренировке такое отмочил, что я только глаза протирал: а что, такое бывает?.. Ну, потом, конечно, занялся с ним по-взрослому.

Сказав так, коллега горько вздохнул и поведал историю, в общем, не столь уж редкую для футбола, да и не только, а для любой сферы: об огромном таланте,