И если бы не та первая ночь, мне бы и в голову не пришло, что он способен на подобное зверство. Но да, он был способен. И оттого каждый раз, едва Палач появлялся рядом, меня будто раскалывало надвое. Разум хорошо понимал, насколько опасен этот терраэн, а тело мгновенно отзывалось, млея просто от того, что он находился в непозволительной близости.

То, что произошло у камеры Хиру, и то, что последовало за этим, выходило за грани моего понимания. Я не должна была отзываться на непрошеную ласку, не должна была сдаваться под его напором, но это случилось. Я чувствовала, как сильно ему хотелось взять меня там, на диване, и понимала, что Палач сдерживается изо всех своих сил, чтобы не наброситься на меня и не разорвать в клочья.

Что это? Очередной виток игры, затеянной им? Я чувствовала себя запертой в клетке с голодным хищником, вознамерившимся поиграть с глупой маленькой добычей перед тем, как сожрать её. В том, что это произойдёт рано или поздно, я не сомневалась. Очередная безмозглая птичка со свернутой набок шейкой и остекленевшим мутным взглядом – вот что меня ждёт.

Сколько охладевших трупов жертв он оставил позади себя? Десятки, сотни, тысячи?.. Может быть где-нибудь здесь, в его логове, находится файл с именами всех девиц, послуживших ему временным развлечением, и, расправившись с очередной из них, он скрупулёзно заносит в файл сведения. Номер, краткая характеристика, дата…

Я представила его сидящим здесь, в кабинете, с бегающими по сенсорной клавиатуре пальцами, вбивающими данные. И рассмеялась. Так нелепо это выглядело… В тишине комнаты мой невеселый смех прозвучал неестественно громко. Нет, на него это не было похоже.

Скорее всего так поступал Сомерс, которого все называли Архитектором. А Палач – он совсем другой, навряд ли он помнит о своих жертвах уже на следующий день. Хищники не убиваются по сожранной ими добыче и, едва почувствовав голод, вновь выходят на охоту.

Мысли против воли в который раз вернулись к недавним событиям, заставив полыхнуть щеки жаром. Прикосновения Палача были чересчур волнительными и обжигающими, невозможно было не отозваться на них. Моё тело, сотрясающееся от дрожи наслаждения, и громкие стоны, едва не переходящие в крики… Его лицо, подёрнутое сладкой мукой экстаза…

Даже маске не удалось скрыть, насколько Палач сам кайфовал от происходящего и заставлял меня испытывать то же самое, дразня и распаляя, доводя касаниями пальцев до предела… Не хотелось думать о Палаче, надо было выкинуть его из головы и постараться изгнать память о нём из своего тела хотя бы на те часы, что он находился в отдалении от меня, но я то и дело замечала, что сознание с болезненным упрямством кружит вокруг тёмной фигуры Палача, окутанной непроницаемым мраком.

Его одержимость мной пугала до дрожи в коленях. Он был весь воплощение одного огромного и ясного желания – обладать мной. Это было безумие. То, как он хищно следил за каждым малейшим движением, как собственнически притягивал к себе, едва в поле зрения оказывался кто-то посторонний.

Все его действия и прикосновения вызывающе кричали: «Она моя!». Его близость волновала. Я должна была содрогаться от каждого его прикосновения, помня совершённое насилие, но против воли чувствовала, что какой-то части меня приятно его присутствие. Даже больше. Ей хотелось быть рядом, быть объектом его бесконечного восхищения, быть эпицентром его вселенной.

Он заразил меня своими больными, противоестественными чувствами. Он – тюремщик и Палач, а я – всего лишь его игрушка. Игрушка, которая отчего-то никак не надоедает ему. У тебя же был выбор, шепнул внутренний голос. Да, был. Выбор без выбора. Либо умолять его взять меня обратно, либо идти в шлюшки из Сада. Архитектор обещал богатое будущее, власть над умами и телами терраэнов… Палач же не обещал ничего, лишь пожирал меня бездонными провалами глаз.

Я выбрала его. Просто не могла сделать и шага в другом направлении. Лучше помереть от его руки, которая, возможно однажды пресытится мной. Он не обещал ничего: ни светлого будущего, ни хорошего отношения, но хотя бы и не лгал. Да, Палач был жесток и озлоблен. Находиться рядом с ним было всё равно что сидеть на кратере вулкана в ожидании взрыва, что может произойти в любую секунду. Но его неприкрытая звериная честность была в сто раз лучше самых сладких речей терраэнов.

После казни Хиру в последующие несколько дней Палач больше не пытался как-то использовать меня для удовлетворения своих потребностей, но и оставлять меня в покое не собирался. Казалось, что ему жизненно необходимо прикасаться ко мне: обнимать, держать в поле зрения, дразнить подушечками пальцев.

Больше всего меня пугало собственное привыкание к постоянному контакту. Предательские волны удовольствия, зарождающиеся где-то глубоко под кожей, приятной волной расходились по всему телу. И он это знал, чувствуя своим звериным чутьём малейшие изменения во мне. Довольно улыбался и понемногу отвоёвывал меня у самой себя. Чуть крепче сжимал в объятиях, чуть дольше задерживал свои руки там, где не следовало.

Проклятье. Ещё немного и все мои барьеры спадут перед этим страшным и невероятным мужчиной, пугающим и притягивающим одновременно.

Я едва разогрелся, находясь в тренировочном зале, отрабатывая приёмы борьбы и навыки стрельбы, как вдруг меня отвлёк сигнал передатчика. Император, будь он неладен. В последнее время он всё чаще начал вызывать меня к себе вот так, внезапно, будто надеялся застать врасплох. Я выругался, но всё же послушно явился к нему.

Император ждал меня у себя в покоях, сидя за столом в расслабленной позе. Молния костюма была расстегнута больше обычного, а в левой руке Императора был зажат пузатый бокал со светло-янтарной жидкостью.

– Балуешься спиртным для маленьких девочек? – не удержался я от поддёвки. Спиртное было некрепким и имело чуть сладковатый привкус, от чего его очень любили лакать птички.

– Я позвал тебя на за тем, чтобы обмениваться глупыми шутками. Сядь, у меня к тебе есть разговор. Ты же знаешь, что скоро состоится собрание Совета.

– Ты проводишь его очень часто, – поморщился я. – Что здесь особенного?

– Не корчи из себя слабоумного, меня это раздражает. Полное собрание Совета.

– Конечно, знаю. Я уже готовлю своих бойцов, активно чищу ряды недостойных и проверяю на верность. Охрана будет усилена, всё будет сделано так, как мы с тобой уже обсуждали. План переброски бойцов на корабли, отправляющиеся в экспедицию к Терре, уже готов. Показать? Я изменил расстановку сил…

– Я объявлю о том, что не стану отправлять корабли на Терру, – перебил меня Император.

– Что?!

Я был поражён. Решение о том, что как только подходящая планета будет пригодна более чем на треть, часть кораблей отправится на Терру за выжившими, было принято ещё отцом нынешнего Императора. Соглашение, единодушно подписанное всеми членами Совета, оставляло маленький шанс выжить терраэнам, влачившим жалкое существование в подземных бункерах на планете, некогда бывшей нам родным домом.