– Точно! – радовалась мерзкая баба…

– Завтра поеду на студию Горького, – вздохнула Катя, обращаясь к Олегу. – На прошлой неделе мне прислали сценарий одного сериала. Хочу посмотреть декорации, с группой познакомиться. Снимает его Вадим Квадрович. Вообще он авангардный режиссер, это будет его первый сериал. Сериал – это, конечно, не фильм, но он может оказаться удачным.

– Обязательно окажется. – Олег потрепал ее по колену. – Слушай, а хочешь развеяться? Поехали в казино?

– Да, мне в последнее время так везет, что мы наверняка выйдем оттуда в одном исподнем, – невесело усмехнулась она.

– Как хочешь. Не грусти.

– Олег, что происходит? – Катя подняла на него покрасневшие глаза. – Неужели ты сам не понимаешь, насколько все это серьезно? Уже несколько месяцев меня мучает телефонный шантажист! Какой-то маньяк! Может быть, меня вообще убить хотят.

– Катенька, это нервное… – Олег накрыл ее ладонь своею. У него были красивые, как у профессионального музыканта, руки. – Ну с чего ты взяла, что тебя хотят убить? Ну это же просто шутит кто-то.

– Хороша шутка!

– И правда, Екатерина Павловна! – неожиданно вмешалась Галина. – Что вы как малое дитя? Всем актрисам звонят разные идиоты. Это же любому ребенку известно.

– А вас, между прочим, никто не спрашивал! – вспылила Катя.

Галочка поджала губы и отвернулась, однако и не подумала покинуть кухню. Она повернулась к хозяйке спиной и принялась с шумом открывать ящички кухонного шкафа – якобы ей срочно понадобилось что-то найти. Движения ее были порывистыми и резкими. Катя поняла, что это намеренная демонстрация обиды. Она с изумлением посмотрела на Олега, но он, казалось, не обратил на Галочкино хамство ни малейшего внимания.

– Галина, не могли бы вы выйти? – сдавленно попросила Катя.

Но Галочка продолжала с энтузиазмом рыться в шкафу и даже головы не повернула.

– Галина!!! Вы меня слышали?! Немедленно вон из кухни!

– Катя… – Олег начал было ее успокаивать, но осекся под ее взглядом.

– Что «Катя»?! Такое впечатление, что вы все заодно! Ты что, не понимаешь, что она уже давно чувствует себя здесь хозяйкой! Олег, она роется в моих шкафах!!!

– Ты ошибаешься…

– Тебе-то откуда знать?! – Голос ее задрожал.

И тут Галина обернулась – ее лицо было белее Катиной свеженакрахмаленной скатерти; она вполне могла бы сыграть средневековую японку, и ей даже не понадобилось бы специального грима. Катя отшатнулась испуганно – только в этот момент она поняла, что Галина на самом деле не такая уж старая и страшная, как ей показалось в самом начале. У домработницы были совершенно сумасшедшие глаза – яркие, темные, как две перезрелые сливы, с длинными, словно у породистой лошади, ресницами. Гнев сделал из нее почти красавицу.

– Да, роюсь! – с вызовом ответила она. – И что?

Она держалась с таким достоинством, что в первый момент Катя даже не нашлась что ответить.

– Я роюсь в ваших шкафах, потому что я ничуть не хуже вас, даже наоборот, – усмехнувшись, продолжила Галочка. – Хотите, покажу кое-что?

– Не надо, – ответил за Катю Олег.

– Не на-адо? А я все-таки покажу!

Галина задорно рассмеялась и высоко задрала юбку своего неказистого трикотажного платья. Катя отметила, что у Галочки хорошие ноги – неполные, довольно длинные и приятно смуглые. Но главное, под безликим форменным платьем было надето роскошное шелковое белье. Такое впору носить не ширококостной Галочке, а дорогой парижской кокотке!

– Но это… Это же мое белье! – удивленно воскликнула Катя. – Я его в прошлом году покупала! В магазине «Дикая орхидея»!

– И что из этого? – нагло усмехнулась Галина. – На мне оно сидит, согласитесь, лучше. Вы плоская, как армянский лаваш, а я аппетитная, как румяная булочка.

– Олег, что ты смотришь? – Катя задохнулась. Она вообще была не из тех, кто мог, что называется, дать отпор. Изящно нахамить зарвавшемуся нахалу или светски его проигнорировать.

– Галина, думаю, что вам лучше сейчас уйти, – неуверенно предложил Олег. – А белье это вам, наверное, лучше снять. И оставить здесь. Это ведь правда Катенькино белье.

– Да не нужно мне белье, главное, чтобы я ее больше здесь не видела, – взмолилась Катя. – Все равно я уже никогда не надену этот комплект после этой… Этой туши! Не могу больше видеть ее перед собою! И выслушивать очередные бредни о ее дегенеративном сыночке!

Галочка фыркнула и, опустив юбку, нагло улыбнулась Кате, однако глаза ее оставались холодными и темными. Перед тем как уйти, она подошла к столу и, наклонившись так низко, что Катя почувствовала исходящий от нее запах дешевых сигарет, сказала:

– Я-то уйду. Но ты еще поплачешь, сука. И в самое ближайшее время. Это я тебе гарантирую.

… – Шура?

– Да, папа.

– Как она?

– Кто?

– Ты знаешь кто. Катя.

– Хорошо. Как обычно.

– Ты уверена?

– А почему ты спрашиваешь?

– Здесь о ней сплетничают.

– Я думала, ты ни с кем не общаешься.

– Не дерзи. Я ни с кем не общаюсь. Но иногда прислушиваюсь. Я слышал, что у нее проблемы. Что ее обливают грязью. Это правда?

– Я не читаю газет. Ты же знаешь.

– Да, я знаю, насколько ты безответственна. Но ты могла бы делать это хотя бы для меня.

– Хорошо. Что конкретно я должна сделать?

– Принести мне подборку газет. О Кате. И как можно скорее!

…Киностудия имени Горького – это совершенно особенный мир. Проходят десятилетия, а здесь ничего не меняется. Нет здесь ультрасовременных офисов с белоснежными стенами и черными полированными столами. Нет престижного евроремонта. Только ветхие стены да потолки в желто-бурых разводах. А еще в коридорах киностудии живут кошки. Черные и рыжие упитанные коты с лоснящимися шкурками и тощенькие полосатые мурки – ну просто какой-то кошкин дом! И пахнет здесь кошками. Но никто их не выгоняет – жалко кисок, да и потом, все давно к ним привыкли. И почти возле каждой двери можно отыскать блюдечко с мутным молоком или обветренной колбаской.

Катя прибыла на Киностудию Горького ровно в девять утра – она всегда была пунктуальной, как часы на Спасской башне. Она остановилась перед охранником в синей униформе и приготовилась было достать из сумочки паспорт и пропуск, но охранник вытянулся перед нею, как новобранец на военном параде.

– Проходите, Екатерина Павловна. Думали, я вас не узнаю?

На киностудии Горького у звезд не спрашивают пропуска – в отличие от того же «Мосфильма» или Останкинского телецентра. Мимо тех охранников не пройдет и сам Джордж Клуни, если, конечно, у него нет соответствующего пропуска.