— Зачем?

— Ты думаешь, девушка в храме и говорящий труп никого не смутят? Тут все уже забили тревогу! Не хватало еще…

Где-то глухо зашумел металл.

— Охраны Фараона… Да что ж такое!

— Ну, виновата же ты. Мне бояться нечего.

— А, хорошо. Если ты думаешь, что живая мумия и тела верховных жрецов не вызовут у них вопросов, оставайся здесь.

Архимедон задумался. Эфа в это время скинула с себя одежды жрецов.

— Ты очень…

— Привлекательная? Красивая? Спасибо, знаю. Был бы ты живой, возможно, мы бы кое-что и поделали, — она подмигнула и ненароком высунула змеиный язычок, тут же наругав себя. — Вот незадача…

Архимедон не предал этому дефекту никакого значения- сейчас это было последним, что его интересовало.

И Эфа побежала. Архимедон, поддавшись инстинкту самосохранения, который резко дернул за стоп-кран, рванул следом, шатаясь от непривычных ощущений.

Он не перечесал чувствовать то же, что и весь песок.

— А почему у тебя не появилось вопросов к ожившему трупу?

— Потому что меня куда больше интересует то, как сделать ноги.

Эфа бежала стремительно, рассекая потоки воздуха и всеми силами пытаясь найти выход.

Звук металла становился громче, а потом к нему прибавились крики воинов.

— Ну вот… — вздохнула Эфа.

Архимедон, шатаясь, вскоре споткнулся и рухнул. По нему словно бы топтались тысячи людей — но это были лишь ощущения песка, которые каким-то неведомым образом теперь испытывал и юный жрец.

Собравшись, Архимедон поднял голову и попытался встать. Прямо перед его головой о каменный пол ударилась рукоять огромного молота. Потом жрец увидел ступню и посмотрел вверх.

И перед тем, как на мгновение потерять сознание, Архимедон заметил мускулистого мужчину в позолоченных доспехах. И жрецу показалось, что кожа этого воина окрашена в какой-то странно-голубой оттенок.

* * *

Ра зашатался от слабости и, чтобы не упасть, облокотился о свой золотой трон.

Горящее миниатюрное солнце над его головой тускнело, все уменьшаясь и уменьшаясь размерах.

Залы, которые показались Архимедону сотканными из чистейшего света, деформировались, их словно бы размазывали по бутерброду реальности, они плавились до аморфного состояния и постепенно превращались в ничто.

Ра с тоской в глазах посмотрел на разрушающийся мир, а потом не выдержал и рухнул на пол.

Вокруг уже валялись практические бездыханные тела других египетских богов — всех, которые когда-либо существовали.

В плавящемся мире появилась брешь, словно бы стекло, отделяющее родину богов от всего остального, треснуло. Цветные осколки реальности разлетелись в стороны, постепенно оплавившись и слившись с затухавшим светом.

И тогда он ворвался в это пространство, своим огромным змеиным телом опутав растекающиеся строения. Заметив единственным зеленым глазом бога солнца, он опустился к нему.

— Это наступило слишком быстро, — прохрипел бог солнца.

— Для нас — да, для людей — нет.

— И что же будет теперь?

— Теперь вы умрете, как и все другие до вас и после. А я лишь сделаю то, что должен сделать… Очищу божественный фон, расчистив пространство от падали.

Ра закашлялся, и солнце над его головой уменьшилось еще в несколько раз.

— А что будет потом?

— Прекрати, ты прекрасно это знаешь. На ваше место придут другие — а потом все случится вновь.

* * *

Пальмовые листья рассекали нагретый воздух, плевались струйками легкого холодка, который с еле-слышным свистом уносился и исчезал.

Среди золото-песочных покоев эти листья были яркими, контрастными пятнами, завидев которые любой дизайнер перекрестился бы и заверещал о нарушении правила трех цветов. Но листья несли исключительно практичную функцию — надо же было чем-то обмахивать Фараона.

Три, вообще, очень важное число.

Так и Фараон, светило дня и звезда ночи, в раздумьях смотрел вдаль, взгляд его перепрыгивал через постройки и проносился над бесконечными песками, песками, песками…. Стрелы прохладного воздуха даже не успевали касаться его, но сейчас это было не важно.

Раздался одинокий звон металла.

Фараон вздохнул и повернулся.

В залу входил мускулистый мужчина с голубоватой кожей, а за ним покорно шли еще две фигуры.

— Спасибо, Икор, — Фараон махнул рукой. — Надеюсь, ты рассказал им, что они могут не боятся моего гнева?

Икор кивнул.

— Тогда встаньте, Эфа и Архимедон.

Они послушались и поднялись с колен.

— Конечно, мне стоило бы выбрать для вас самое суровое наказание. Подумать только, женщина в храме, которая выдавала себя за мужчину и юный жрец, чуть не убивший своих учителей…

— Так они не погибли? — вдруг сказал Архимедон, которого шатало как после хорошей попойки.

— Конечно нет, просто потеряли сознание — скорее всего, надолго, — Фараон сделал несколько шагов, и в абсолютной тишине они отразились цокотом. — Так вот, не стоило выбрать самое суровое наказание, но, учитывая вашу связь с ним…

Он приумолк.

— Думаю, мне стоит лишь пожелать вам удачи в нелегком деле. И я помогу вам, чем смогу — для начала, попрошу Икора следить, чтобы ритуалы всегда шли по плану.

— В каком таком нелегком деле? — опомнилась вдруг девушка. — Ничего такого не пон…

— Вы знаете о том, что боги умрут?! — фраза Архимедона заискрилась в воздухе. Жрец думал, что только то существо и он знают о таком исходе.

— Конечно, — вздохнул старый Фараон. — Все знают правду, но боятся говорить и даже думать о ней, потому что не хотят, чтобы она стала правдой. Но каждый чувствует это. И даже ты, Эфа, понимаешь, о чем я…

Девушка замялась, бегая глазами от мускулов Икора к бинтам Архимедона.

— И как мы поможем нашим богам?

Фараон удивленно поднял одну бровь, на лице дернулась пара морщинок.

— Так ты не разговаривала с ним?

— Если вы о божестве… — начал жрец издалека, стараясь привыкнуть говорить и ощущать песок одновременно, — то он говорил только со мной.

— Вот как, — Фараон задумался. — Думаю, о третьем он просто пока не подумал…

— А кто тогда второй?

— Я, — отозвался Икор, тыкая пальцем в грудь, как бы указывая на цвет своей кожи. — Думаю, это очень даже заметно.