Но он не разозлился. Он просто сказал:

– Так я и есть Наохам.

***

Ася не особенно привлекала Диму как женщина. Ему было с ней комфортно и иногда даже смешно. Ее словно прибило к нему, и они плыли рядом. Познакомившись с этой девушкой, Дима чувствовал, что обрел друга. Это было давным-давно забытое чувство, ведь последний его друг погиб в той памятной операции.

Ася привнесла в Димину жизнь немного смысла. Сначала ее надо было спасать. Потом приютить. Одеть, обогреть, развлечь. Не то чтобы Диме хотелось о ком-то заботиться, ему хватало Гоши, но забота об Асе была необременительной. Его веселило все, что происходило после их знакомства.

Конечно, Дима не собирался светиться в полиции: боялся, как бы не всплыла история с Царем Горы. И все бы прошло гладко, если бы не журналистка, которая узнала его и начала увиваться вокруг Аси. Это вносило досадное напряжение в его существование, ставшее с недавних пор таким беззаботным и легким.

А потом Диму накрыла лавина сомнений.

У него и раньше случались темные времена, когда весь мир застилала черная пелена, люди становились врагами, но главный враг всегда был рядом: отражался в зеркале. В такие периоды Диму мучала мигрень, но он никогда никому не признавался в этом, ведь мигрени – бабская болезнь, отговорки от супружеской близости, проявление слабости. Он ходил с пульсирующим виском и багровыми пятнами на периферии зрения, ненавидел всех и подозревал, что мир что-то замышляет против него.

Он прожил достаточно долго и обладал отменной логикой, чтобы вывести некоторые закономерности.

Главная закономерность заключалась в том, что боль приходит не просто так, она – знак, предупреждение о том, что вокруг Димы плетутся интриги. Что он в опасности.

После схватки с собакой врачи накачали Диму каким-то местным лекарством, и результатом стала стремительно развивающаяся мигрень. Он успел купить вещи для Аси и весь день прошатался по городу, не решаясь вернуться домой. Ведь там Ася, с ней нужно разговаривать, а это мучительно больно. Либо сознаться в своем недуге и стать слабым, что было еще мучительней.

Вечером он с трудом добрался до дома, кажется, нагрубил Асе и завалился спать. Утро не принесло облегчения, но он мог держать хорошую мину при плохой игре. Правда, на встрече с журналисткой не сдержался и повел себя более агрессивно, чем следовало бы.

А затем мигрень отпустила, он обрел возможность размышлять, и сразу пришли сомнения: так ли случайна их с Асей встреча? Стоило им близко сойтись, как тут же откуда ни возьмись – репортеры. Какова вообще вероятность встречи в Тунисе с русской журналисткой, знающей Дмитрия Уткина в лицо? Может, Ася совсем не та, за кого себя выдает?

Вдруг она расследует дело Царя Горы?

Или – невероятно, но ведь возможно – Ася и есть Царь Горы?

Дима решил быть начеку. Нужно было не выпускать Асю из поля зрения и контролировать каждый ее шаг.

***

– Я и есть Наохам, – заявил мужчина.

Ася вскочила.

– Простите, этого не может быть!

– Может или не может, но Наохам – это я, – для убедительности он даже постучал себя кулаком по груди.

– Вы Наохам?! – не могла поверить Ася.

– Я Наохам, – подтвердил он.

Ася вгляделась в его лицо. Морщины на лбу и в уголках глаз, ясный взгляд. От мужчины веяло силой и энергией. Этому человеку сто тридцать лет? Таких чудес не бывает!

– Вы здесь единственный Наохам? Может, есть еще один, постарше? – с надеждой спросила она.

Собеседник расхохотался.

– Мне очень жаль вас разочаровывать, но Наохам я тут единственный. Никого постарше здесь нет!

– А сколько вам лет? – уточнила Ася.

– Пятьдесят пять, – вздохнул мужчина.

Ну вот. Наохам, да не тот.

– И вы никогда не были в Монголии? Не давали сатсанги в Костроме? Не жили в тунисском ашраме? – обреченно спрашивала Ася, но получала в ответ лишь отрицательное покачивание головой.

– Почти всю жизнь я провел здесь, в Израиле. Выезжал из страны лишь однажды: проходил обучение в Пакистане. А потом вернулся, сейчас практикую, имею своих учеников.

– В Пакистане? – встрепенулась Ася.

Так вот откуда пошла путаница! Выясняя путь Наохама из Пакистана, старый араб пошел не по тому следу и вывел Асю на тезку мудреца.

– Когда вы там были? Сколько лет прошло? – ухватилась она за ниточку.

– Около десяти.

– Сходится! Десять лет назад, когда еще ашрам стоял, старик отвез Наохама из Туниса в Исламабад.

– Нет, я не был в Тунисе. В Исламабад я прилетел из Тель-Авива.

– Да я не про вас, я про настоящего! – отмахнулась Ася и тут же спохватилась. Как грубо! И, чтобы замять неловкость, быстро добавила: – Вспомните, был ли там, где вы обучались, другой Наохам?

– Не было там Наохамов, – проворчал мужчина. – Но вы же понимаете, это вымышленное имя. Слова условны, вы можете назваться, как хотите. Паспортов у нас не спрашивали. Я тоже от рождения никакой не Наохам. Может, я и встречал того, кого вы ищете, но знал его под другим именем. Как он выглядел?

– Ах если бы я знала, – понурилась Ася. – Есть только видеозапись, на которой он снят со спины. Да и та довольно старая. В таком преклонном возрасте, как у Наохама, фигура и голос могут меняться.

Молодой Наохам задумчиво помычал.

– Сколько ему было лет, говорите?

– Больше ста, – Ася глянула на своего собеседника и попросила: – Только, пожалуйста, не надо говорить, что он уже должно быть помер.

– Может и не помер, – успокоительно ответил мужчина. – Был у нас один старичок, припоминаю. Молчал все время, так что не знаю, мудрец он или глупец. Хотя судя по тому, что молчал, наверно все же мудрец.

Забрезжила надежда.

– У вас есть идеи, как его найти? – спросила Ася.

– То есть мой ответ на ваш вопрос вас не устроил, – с сарказмом заметил мужчина.

– Ваш ответ прекрасен, – проникновенно сказала Ася, – Но мои поиски еще нельзя считать оконченными. Ведь мне нужно задать вопрос именно Наохаму. Тому самому. Старому.

– Я понял, – кивнул он. – «Настоящему».

– Пожалуйста, не обижайтесь, я не то имела в виду, – взмолилась Ася, но мужчина лишь улыбнулся.

– Я не собираюсь на вас обижаться. Я хочу вам помочь. Нет уверенности, что тот старичок и есть ваш мудрец, однако давайте попытаемся его отыскать. Я ездил в Пакистан не в одиночку, меня сопровождал мой тогдашний наставник. Насколько мне известно, он до сих пор держит связь с Учителями в Пакистане и все еще отправляет туда людей. Он и сам пакистанец,