Она сама виновата.

Надо было предъявить ему обвинения в судебном порядке. Но в то время ей было всего двадцать с небольшим, и она опасалась, что улик недостаточно, к тому же не имела опыта в таких вопросах.

А тут как назло приехал Уильям, и она стала ему объяснять, что следует отложить свадьбу, потому что она не может уехать с ним в тот момент, когда поместье близко к полному разорению.

— Дорогая?

Обернувшись на звук голоса своей бывшей гувернантки, Мирабель заставила себя улыбнуться.

— Как бы мне хотелось забыть о Калебе Финче. Говорят, он снова вернулся?

Жаль, что несколько лет назад у нее не хватило смелости привлечь его к суду. Возможно, его выслали бы из страны вместе с дружками, помогавшими ему обворовывать ее отца.

— В Лонгледж-Хилле его нет, — сообщила миссис Энтуисл.

— Едва ли ему захочется показать здесь свою физиономию, — заметила миссис Даннет. — Даже его дружки избегают упоминать о нем публично.

— Сторонники Калеба Финча меня мало интересуют, — произнесла миссис Энтуисл. — Чего не скажешь о респектабельных жителях Лонгледж-Хилла. Если не урезонить их, твоя репутация сильно пострадает.

Мирабель не могла допустить, чтобы было опорочено ее доброе имя. Ведь тогда она потеряет свое влияние, приобретенное с таким трудом, и никто не обратит и внимания на ее возражения против строительства канала.

— Не знаю, каким образом прекратить эти слухи. Опровергая их, только подольешь масла в огонь, — проговорила она.

— Необходимо выяснить, почему они появились, — сказала миссис Энтуисл. — Думаю, все дело в зависти.

— Зависти? — удивилась Мирабель, зная, что миссис Энтуисл прекрасно разбирается в человеческой природе.

— Под твоей крышей находится прославленная личность, — объяснила миссис Энтуисл. — Но в настоящее время твоим соседям запрещено навестить его. Естественно, каждому хочется стать исключением из правил. Они видят, что для капитана Хьюза и для меня сделано исключение, и не понимают, почему такое исключение не сделано для них.

— Не стану же я прогонять капитана Хьюза или тебя только для того, чтобы никого не обидеть, — заявила Мирабель. — Они все равно найдут к чему придраться.

— Не надо никого прогонять, — сказала миссис Энтуисл. — Прекратить такие разговоры совсем нетрудно.

Миссис Даннет рассмеялась:

— Но и не легко. Чего только я не делала, все тщетно.

— Люди просто изголодались по чему-то волнующему, — предположила миссис Энтуисл. — Хотят узнать, не появляются ли у мистера Карсингтона ежедневно новые травмы загадочного происхождения, нет ли у него симптомов отравления и вообще жив ли он. — Глаза вдовы поблескивали. — Оно и понятно: сейчас февраль, община здесь маленькая, единственное развлечение — почесать языки. На твоем месте, Мирабель, я бы их развлекла.

— Надеюсь, ты не предлагаешь мне отравить гостя, чтобы позабавить соседей? — спросила Мирабель.

— Я предлагаю тебе изменить твой распорядок дня на сегодня, — ответила ее бывшая гувернантка. — Отложи дела и потрать время на визиты к соседям. Не забудь рассказать им в мельчайших подробностях все о своем благородном госте. А также — и это главное, Мирабель, — попроси у них совета относительно его лечения.

Супруга викария бросила восхищенный взгляд на полненькую вдову, одетую в платье, украшенное воланчиками и рюшечками.

— До чего же вы проницательны! — воскликнула миссис Даннет. — Это заменит сотню проповедей, только ничего не говорите мистеру Даннету.

Пятнадцать лет назад леди Клотильда, тетушка Мирабель, прислала миссис Энтуисл в Олдридж-Холл. Предполагалось, что она станет скорее компаньонкой, чем учительницей, для оставшейся без матери девочки, поскольку к тому времени образование Мирабель было в основном завершено. Хозяйство тогда пришло в упадок, а обитатели поместья были деморализованы смертью обожаемой хозяйки. Гувернантка взялась за дело и, по выражению капитана Хьюза, очень быстро привела все в полный боевой порядок.

При этом она обучала Мирабель тому, чему могла бы научить только мать и что намного превосходило школьную программу. Мирабель с успехом воспользовалась полученными знаниями несколько лет спустя, когда, оставив романтические мечты, вернулась из Лондона домой, чтобы предотвратить еще одно крушение.

Именно поэтому Мирабель не раздумывая тотчас последовала совету миссис Энтуисл.

В результате весь день и значительную часть вечера понедельника она выслушивала от разных леди советы, как облегчить страдания мистера Карсингтона. Не моргнув и глазом, она с глубочайшей благодарностью запоминала рецепты снадобий, с помощью которых можно излечить буквально все — от потрескавшихся губ до глухоты.

Ей надавали кучу советов, как предупредить воспаление легких. Затем ей пришлось выслушать воспоминания о страшной эпидемии гриппа 1803 года, которая унесла жизнь ее матери. Она ждала, пока они писали записки больному, и обещала передать их, как только доктор Вудфри сочтет, что мозг его достаточно окреп для чтения. Она вернулась домой в экипаже, нагруженном вареньями, домашними консервами, сиропами и целебным бальзамом Джайлида в таком количестве, что им можно было бы намазать всю Пруссию.

Мирабель приехала вскоре после ужина и нашла миссис Энтуисл в библиотеке, где та беседовала с капитаном Хьюзом. Отец, как ей сообщили, поднялся наверх, чтобы составить компанию мистеру Карсингтону.

— Я намеревалась попить чай в компании нашего больного, — сообщила миссис Энтуисл, — но капитан Хьюз сказал во время ужина, что мистер Карсингтон в плохом настроении, и твой отец изъявил желание его навестить.

Мирабель вспомнила, что отец утверждал, будто средством для решения загадочных проблем мистера Кареингтона является лауданум.

Мирабель не знала, что это за средство, принесет оно пользу или вред, тем более не имела понятия о том, знает ли отец, какую дозу этого лекарства следует принимать.

Выбежав из библиотеки, Мирабель помчалась вверх по лестнице.

С бешено бьющимся сердцем Мирабель влетела в комнату и остановилась как вкопанная.

Мистера Карсингтона на кровати не было.

Кру, снимавший нагар со свечи, замер на месте.

Отец поднялся с кресла.

Мистер Карсингтон, которого она наконец увидела сидящим в другом кресле, чуть заметно улыбнулся,

Она смутилась:

— Ох, а я думала, вы спите.

Улыбка Алистера стала шире. Мирабель вспомнила, что сделала ночью, а также свое саркастическое высказывание относительно своей привычки прыгать по ночам на спящих джентльменов.

Лицо у нее покраснело от смущения.

— Ладно. Не обращайте внимания, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.