В Праге Катек был настолько уверен в протекции Бенеша, что даже особенно и не скрывал, чем конкретно он занимается в чехословацкой столице. Формально Катек якобы искал могилы погибших в Чехословакии американских военнослужащих – смехотворный предлог, если учесть, что никакого реального сопротивления немцы американцам в Чехословакии не оказывали.

После февраля 1948 года Катеку пришлось покинуть Прагу, и он вместе с Таггертом и Моравцем развернул против ЧСР активную разведывательно-террористическую деятельность, упомянутую выше. Одним из агентов Моравца и Катека в ЧСР был Остры, передававший через курьеров-связников информацию Моравцу в Германию. Однако госбезопасность быстро перевербовала нескольких курьеров и скоро читала все, что Остры отправлял своим хозяевам в OKAPI. Бывший майор Остры как разведчик-профессионал начал что-то подозревать. В сентябре 1949 года ему удалось бежать из страны (ранее он запросил у своих американских хозяев ампулу с ядом, чтобы в крайнем случае избежать ареста).

Попав в OKAPI в Бенсхайм (штаб Моравца), Остры был неприятно поражен отношением американцев к тем, кто рисковал ради них жизнью. Только Моравец и его ближайшее окружение получали от американской разведки более или менее сносное жалованье. Остальные имели право лишь питаться в столовой армии США и время от времени покупать товары в американских военных магазинах. Тем не менее Остры любил свою работу, сопряженный с ней риск и постоянную смену имен и фамилий (американцы вели его у себя как «Риджуэя»)[139].

Остры внимательно изучал чехословацкие газеты (это нормальная работа любого разведчика-аналитика) и в июле – августе 1951 года обратил внимание на то, что Сланского практически не поздравили с 50-летием братские коммунистические партии. Это особенно бросалось в глаза на фоне славословия в самой Чехословакии. Пришли лишь короткие формальные телеграммы из ГДР и Польши, но из Москвы от Сталина не было ничего.

Остры сразу понял, что Сланский попал в немилость, и его прогнозы подтвердились, когда 6 сентября 1951 года генерального секретаря сняли с поста. Остры немедленно решил «добить» Сланского, и у него родился план операции «Великий чистильщик» (Great Sweeper).

Необходимо было скомпрометировать Сланского связями с американской разведкой и либо побудить его к переходу на Запад, либо, в случае отказа, «сдать» компромат на бывшего генсека Москве.

Бывший гражданин ЧСР эмигрант Герберт Каудерс, завербованный OKAPI, сообщил Острому, что знает в Праге некую Даниэлу Канковскую, которая якобы является любовницей Сланского. Позднее, уже в 60-е годы Канковская призналась, что выдумала историю о своей связи со Сланским, чтобы набить себе цену.

Канковская и Каудерс называли Сланского «великим чистильщиком», так как генеральный секретарь имел репутацию жесткого борца против любых антипартийных элементов. Так у Острого и родилось название операции компрометации Сланского.

Операция была одобрена Моравцем. Совместно с Острым он решил передать через Канковскую «великому чистильщику» письмо, в котором, в частности, говорилось:

«У нас есть информация, что ваше положение осложнилось. Здесь выражаются глубокие опасения по поводу вашего будущего. Есть сведения из хорошо информированных кругов, что вас наметили для показного процесса и вас ждет судьба Гомулки.

Надеемся, что вы получите это письмо вовремя. Мы предлагаем вам безопасный переход на Запад, гарантируем политическое убежище, безопасное жилье и поддержку, за исключением политической карьеры.

Если вы согласны, то мы готовы немедленно помочь вам с уходом. В знак согласия, пожалуйста, оторвите нижнюю часть письма и напишите на ней дату, когда вы будете готовы уйти. Дальнейшие инструкции вы получите по тому же каналу. Будьте осторожны и держите язык за зубами. Тот, кто передаст это письмо (Канковская – Прим. автора.), ничего не знает.

В доказательство, что эта операция действительно осуществляется при поддержке Запада, сообщение для вас будет передаваться по радиостанции «Свободная Европа» на волне 48.9 метра 10, 17 и 24 ноября и 1 декабря 1951 года, всегда в 19:53. Сообщение гласит: «Беда приходит неожиданно. Это сообщение от Подпоры („подпора“ – по-чешски „поддержка“ – Прим. автора.)»[140].

Письмо в Прагу Канковской должен был доставить курьер OKAPI Рудольф Невечерал. Невечерал (1922 года рождения) сбежал из ЧСР в марте 1951 года, после того как его обвинили в том, что он в пивной рассказывал антикоммунистические анекдоты. Американцы накормили и напоили беженца, и он сразу же согласился стать агентом американской разведки. Чтобы проверить нового агента, его два раза посылали в Чехословакию как курьера. В первый раз Невечерал без проблем вернулся обратно, а во второй навестил жену и детей, хорошенько подумал и решил явиться с повинной.

Дальше события развивались как в одном старом советском анекдоте, когда агент ЦРУ безуспешно пытался сдаться бюрократам из КГБ, посылавшим его из одного кабинета в другой. Невечерал пришел в министерство обороны и отдал часовому заранее подготовленную записку, в которой говорилось, что у него есть важная информация военного характера. Часовой вызвал офицера, но тот сказал, что очень занят, а ответственный за такие дела коллега ушел в кафетерий на обед. Невечерала попросили снова зайти через пару часов. Невечерал решил тоже от души пообедать в ресторане на американские деньги, и когда он вернулся, его доставили в тюрьму Панкрац.

Там с ним говорил уже действительно компетентный человек, начальник 28-й секции госбезопасности (вражеская агентура) Ярослав Саксл. Невечерал немедленно согласился играть роль двойного агента и получил в госбезопасности кличку «Рудла». Но, когда Невечерал вернулся в Германию, американцам показалось подозрительным его слишком долгое пребывание в Праге (он должен был пробыть в Чехословакии шесть дней, а вернулся через 17), и его уволили из американской разведки. Невечерала охотно подобрала OKAPI, которую Моравец пытался сделать самостоятельной «чехословацкой» разведслужбой.

И все же сложно представить, что Остры и Моравец самостоятельно взяли на разведработу того, кого только что выгнали их американские хозяева. Скорее всего, Остры рассудил, что если Невечерал действительно завербован госбезопасностью, то это только поможет компрометации Сланского.

В ночь на 8 ноября 1951 года Невечерал с упомянутым выше письмом «великому чистильщику» перешел чехословацкую границу[141]. Помимо письма, которое он должен был передать Канковской, у него был пистолет и две ручные гранаты. 9 ноября письмо было уже в руках госбезопасности. Письмо было запечатано бумажной лентой, и сотрудникам госбезопасности пришлось потратить несколько часов (обычная техника перлюстрации того времени, когда конверт просто держали над паром, не действовала), чтобы незаметно вскрыть и сфотографировать его.