– Зачем такая сложность?

– Это их сразу частично расслабит. И заставит задуматься еще над одним вопросом... Они обязательно пожелают проверить саму пещеру. Обязательно... Вдруг да рицин остался там, а с боевиками что-то случилось в другом месте...

– Естественное желание, – соглашается Разин. – Обязательно пойдут смотреть.

– Но не всей толпой... Отправят человека три, может быть, пять человек... Мы, конечно, вход заминируем основательно...

– Глубину пещеры понизу... – говорит Сохно. – Устье поверху. Чтобы они прошли, натоптали, взорвались и завалили выход тому, кто останется в живых.

– А мы будем ждать дальнейших событий, – продолжает Согрин. – Взрыв еще не произошел. Они только готовятся обследовать не только пещеру, но и весь участок склона вокруг нее. Что еще должны при этом предпринять ожидающие? Обязаны перекрыть оба подступа к пещере. В этом случае мы можем ожидать, что они разделятся еще на две группы, чтобы контролировать оба ближайших поворота. Возможно, что выставят и по одному дальнему посту к следующим поворотам. Это естественная мера безопасности и вполне отвечающая духу опытных полевых командиров. А мы обязаны предполагать в каждом противнике опытного командира. Таким образом, боевики рассредоточат свои силы и дадут нам возможность атаковать их выборочно.

– А нам это зачем? – спрашивает капитан Ростовцев.

– Это нам необходимо, потому что мы тоже вынуждены будем рассредоточиться, – за Согрина отвечает Разин, люди которого и задают вопросы. – Во-первых, мы сразу выдвигаем по флангам снайперов... Чтобы отсечь боевиков от выхода из ловушки. Во-вторых, мы визуально выделяем командира отряда и пытаемся отделить его от остальных, чтобы захватить живьем для получения необходимой информации. В-третьих, атаковать мы должны и сверху, и с противоположного склона, чтобы предельно уменьшить вероятность укрытия для боевиков.

– Вот, в принципе, и все... – говорит полковник. – Будем готовиться. Кордебалет! Что у нас со связью?

– Со штабом группировки поговорил. Омоновцы выходят на связь через полтора часа. Буду связываться...

Басаргин возвращается к себе и в первую очередь проверяет телефон – откуда были звонки. Ничего срочного, требующего действия или имеющего отношение к разворачивающемуся делу. И Александр, чтобы не распыляться, не отвлекаться мыслями, не звонит никому. Будет надобность, позвонят еще раз сами. Только один звонок, международный, его интересует. Но он опять же не знает, кто это может быть. Судя по первой цифре, звонили, кажется, из Америки. Если бы это был комиссар Костромин, он позвонил бы на мобильник. Кроме того, еще вчера утром Костромин был в Лионе и вроде бы не планировал никакого срочного перелета через океан. Ладно... Надо будет, и эти тоже позвонят...

Александр включает компьютер и проверяет почту. Дополнительный запрос по связям Джамили Джиндан был отослан с грифом «срочно». Ответа пока нет. Обычно ответ приходит раньше. Этого ответа ждет Доктор, чтобы придать машине поиска полную скорость, этого же ответа ждет сам Александр как подтверждения своей рабочей версии. Вздохнув, Александр набирает номер мобильника Костромина. Комиссар отвечает сразу.

– Стас, это Басаргин. Я пару с лишним часов назад отправил в штаб-квартиру срочный запрос...

– Я знакомился с ним...

– Вот и хорошо... Прохождение поторопить не можешь?

– Не маленький... И без того тороплю. Дважды звонил в ФБР, чтобы поднять американские связи твоей азербайджанской француженки... Обещают прислать, как только подберут данные. Но они всегда долго раскачиваются, когда дело касается не их собственной безопасности...

– У меня на аппарате зарегистрирован звонок из Америки. Я не знаю от кого. Номер...

Александр диктует номер.

– Не знаю такой... Я не делал ссылки на тебя. Из ФБР звонить не могут. Позвони сам... Или они еще раз позвонят. У вас, похоже, закручивается серьезное дело?

– Похоже на то...

– Есть необходимость в моем присутствии? А то у меня свободный «коридор» в три дня...

– Пока не вижу... Я только что встречался с генералом Астаховым, рассказывал ему свою японскую теорию. Астахов не верит... Как и ты...

– Считаешь, началось, что ты предполагал? – Вздох комиссара трубка доносит отчетливо. Костромин не любит, когда террористический акт просчитывается и предсказывается заранее. И не верит, что с помощью логического анализа возможно подобное.

– Похоже... У меня есть предчувствие, что дело очень крупное и достаточно серьезное.

– Какие основания?.. Или только предчувствие и расчет?

– Как всегда – никаких... Только я чувствую, что в руки к нам попадаются слишком разрозненные факты... Настолько разрозненные, что они могут связаться в единую систему только путем глобального охвата. То есть масштабы слишком широкие, чтобы систематизировать их сейчас. Понимаешь, когда идет косяк рыбы, рыбаку из лодки косяк не видно. Но он видит в разных местах, отдаленных друг от друга, как выпрыгивают из воды, играя, рыбины. И делает вывод, что это рыбы из большого косяка... У меня сейчас состояние этого рыбака... В принципе я могу подготовить тебе отчет... Но это пока, вероятно, ничего не даст. Разве что систематизирует мои ощущения и превратит их в мысли...

– Сделай... Я полюбопытствую... Вдруг да отыщу какую-то аналогию...

– Хорошо. Извини, мне звонят... Я пришлю свои выкладки ближе к вечеру.

Басаргин слышит в трубке дополнительный импульсный сигнал. Кто-то еще рвется пообщаться с ним. И коротко нажимает на рычаг аппарата. Тут же прорывается бас Доктора:

– Привет, Саня... Я, к всеобщему удивлению местной публики, все еще жив...

* * *

Доклад Доктора оказался коротким и довольно богатым на факты. Тем не менее факты опять не выстраиваются в цепочку. Более того, они расталкивают локтями существующие факты, образуя гораздо большее кольцо, чем это было раньше, и, естественно, требуют добычи новых фактов, чтобы заполнить пустующие звенья цепочки.

– Именно «Спартак» и ЦСКА?

– Именно «Спартак» и именно ЦСКА...

– Ты у нас самый спортивный человек, пусть даже и в далеком прошлом. Можешь хоть что-то предположить?

– Могу... – соглашается Виктор Юрьевич. – Хотя и не думаю, что мои предположения могут оказаться верными...

– И все-таки... Хотя бы одну конкретную мысль...

– В голову приходит единственное... Готовится террористический акт во время встречи команд «Спартак» и ЦСКА. Это могут быть хоккейные, футбольные, баскетбольные и любые другие встречи. Но непременно этих команд... И террористический акт с применением именно рицина. Хотя все специалисты в один голос утверждают, что невозможно использование рицина в качестве боевого отравляющего вещества. Он не всасывается через кожу, он не притягивается слизистыми оболочками до того, как ткнешься лицом в кучу порошка. Не знаю как, но акт готовится... Именно с рицином...