Привстав, я рассмотрел немца. Тот после атаки ушёл в сторону и тоже стал набирать высоту, явно собираясь атаковать сверху. Видно, разглядел во время атаки, что места стрелков пусты и я беззащитен. Но я заметил ещё три машины, что спешили за нами. Это были знакомые силуэты «Чаек». Скорость у них повыше, чем у бомбера, и они нас нагоняли. Немец, видимо, тоже их увидел, поэтому занервничал, это было видно по его манёврам, и снова атаковал. Торопливо, я бы сказал.

Однако торопливый или нет, но мне достался настоящий ас. Как я ни маневрировал, что было очень сложно на подбитой машине, да ещё левый мотор загорелся, тот хорошо по мне прошёлся.

– Твою мать! – воскликнул я, чувствуя, что штурвал свободно болтается. Похоже, перебиты тяги управления.

Нажав на кнопку сброса бомб, я толкнул нижнюю створку лаза и, ухватив парашют, лежавший под задницей, вниз головой покинул горящую машину. Высота была метров шестьсот, я успел ещё немного подняться до того, как меня подбили, поэтому высоты хватало, хотя сотню я и потерял во время последних маневров.

Благополучно минуя выступающие части фюзеляжа, я боролся с парашютом, пытаясь его надеть и застегнуть. В такие моменты как-то остро жалеешь, что не позаботился об этом раньше. В общем, это только в фильме да ещё на большой высоте есть возможность надеть парашют, а у меня такой не было. Только и успел, что сунуть одну руку под ремень и на высоте ста метров дёрнуть кольцо. Не дались мне лямки. Рвануло так, что я чуть не сорвался. Однако скорость падения снизилась, и я повис под куполом, морщась от боли – чуть руку не выдрало, как бы растяжения не было. Тройка «Чаек» вела бой с «мессером», причём неудачно. Пока я бился с парашютом, немец успел свалить одного нашего. Я успел заметить раскрывшийся парашют и дым на земле. Ну, и в стороне был виден лежавший на земле купол, где приземлился мой велосипед. По моим прикидкам, до него было с километр. Ладно, поле тут ровное, быстро добегу. Главное – нормально приземлиться. А «хейнкель» мой продолжал лететь, медленно теряя скорость и высоту, пока не врезался в землю. Это произошло километрах в восьми от того места, где я парил. Вспышку рассмотрел, вот и прикинул на глаз расстояние.

Когда до засеянного гречихой поля осталось метра два, я отпустил стропы и перекатом погасил скорость падения. Не зашибся и даже ничего не повредил. Ветер погнал освободившийся парашют дальше, а я, массируя предплечье, побежал к велосипеду. Нужно скорее покинуть эти места, на велике это сделать будет проще. По моим прикидкам, удалился я от Минска всего километров на пятьдесят. Следить за окрестностями было как-то некогда, но не думаю, что сильно ошибся.

С плечом, к счастью, ничего страшного не случилось, не выбил, просто растяжение. Само пройдёт, требуется только не напрягать эту руку. Позже подвешу её на косынку, так оно вернее будет.

Бежать по полю гречихи куда сложнее, чем по пшеничному. Ноги постоянно цеплялись за стебли, два раза чуть не упал. Места тут прифронтовые, немцы уже пытались охватить город с флангов, скоро его должны взять, так что думаю, тут и войска имеются, и патрули. Вот с последними встречаться не хотелось. Во время спуска на парашюте я успел окинуть взглядом окрестности. Километрах в пяти правее видел крупный лес, другого края не видно. Вот к нему и направимся, а там сольюсь с беженцами и решу, что делать дальше. Отправляться в Москву или нет. В принципе, лучше отправиться, на меня тут такую охоту устроят, загоняют. А отдохну, подлечу плечо, тогда и отправлюсь на фронт.

Добравшись до велосипеда, я проверил, как тот перенёс падение, и убедился, что лишь руль нужно немного поправить. Что я и сделал. Ходить в заскорузлом от крови комбинезоне было неудобно, но хотя одежда запасная у меня была, причём в двух комплектах, я не спешил переодеваться. Всё равно и бельё кровью пропиталось, да и сам я изгваздан. Так что потерплю до ближайшего водоёма, а там вымоюсь и уже переоденусь. Посмотрев на свои руки, которые были в разводах и пятнах крови, я отстегнул парашют от велосипеда. По местным меркам, парашютный шёлк – вещь ценная, и я собрал его в сумку и закрепил на багажнике, сняв оттуда сидор, который повесил за спину. После чего рядом с велосипедом побежал к дороге.

Бой в небе окончательно стих: немца всё же вогнали в землю. Не ушёл к своим, упорный, так и рвался ко мне. А две оставшихся «Чайки», за одной из которых тянулся дым, направились к аэродрому. На дороге я заметил вдали столб пыли: кто-то ко мне ехал, даже гнал на максимальной скорости. Я занял седло и покатил прочь от этого пыльного облака. К сожалению, двигаться пришлось в сторону Минска.

Если бы я с неба не разглядел, что через пару километров будет развилка и другая дорога уходит как раз в сторону того леса, я бы, наверное, попытался уйти полями. Но обошлось. В этом месте был небольшой уклон, и я набрал приличную скорость. Стараясь её поддерживать, я добрался до развилки, при этом заметив, как к ней идет парень в лётном комбинезоне с небрежно наброшенным на плечо парашютом. Я свернул и погнал дальше. Кто это был, я не рассмотрел, вроде наш лётчик, поэтому надеялся, что патруль, а та пыль наверняка поднята колёсами патрульной машины, задержится с летуном на некоторое время, дав мне возможность уйти подальше. Жаль, лётчик видел, куда я свернул, и подскажет направление. Ну, да ладно, помог мне выжить в этом воздушном бою, за это ему спасибо.

Я непрестанно крутил педали. Боль в мышцах уже стала привычной, только изредка удавалось отдохнуть на спусках. Я уходил всё дальше и дальше от места приземления. Когда впереди показалась пыль, я свернул в поле и переждал, пока мимо пройдёт колонна грузовиков. Это были тыловики, я разглядел в открытых кузовах ящики с боеприпасами. Потом снова вернулся на дорогу. Эта десятиминутная задержка мне не понравилась, наверняка ищейки уже встали на мой след, а я предпочитал держать их на расстоянии.

На очередной развилке я с холма в бинокль рассмотрел армейский пост в километре от леса. Там было около десятка бойцов и ЗИС. Наши это или ряженые немцы, не знаю, но всё равно лучше обойти. Толкая велосипед, я направился в поле. В этот раз пшеничное, и было куда легче.

Когда я ушёл метров на триста, заметил пыль на дороге, по которой сюда приехал, и сразу поспешил лечь. Когда машина, на большой скорости гремя бортами, пронеслась мимо, я привстал и в бинокль глянул, кто это. Не ошибся, патруль. Пяток красноармейцев, подобранный летун и двое погранцов – их легко опознать по зелёным фуражкам. В кабине сидел какой-то командир без фуражки.

Встать я не могу, тот пост у леса скрывает небольшая возвышенность, так что пока патруль не уйдёт за неё, нужно лежать. Наконец грузовик скрылся из глаз, и я встал на ноги и помчался дальше, частично перенося вес на велосипед, чтобы отдыхать. Бежал с полкилометра вдоль леса. Дальше уже было ровное поле, так что с поста меня могли разглядеть. Присев, я слегка высунулся и в бинокль рассмотрел пост. Рядом с ЗИСом стояла полуторка патруля, из кузова человек с биноклем осматривал окрестности. Заметив, что он поворачивается ко мне, я поспешил нырнуть в пшеницу.

– Тэк-с, что у нас получается? – пробормотал я, разлёгшись на спине. – У машины лишь командиры и наблюдатель, остальных отправили цепью на посты вдоль опушки. Перекрывают мне путь к лесу. Время семь утра, до вечера ещё уйма времени, и лежать тут на солнцепёке не лучшая идея. Нужно уходить. Однако путь к лесу мне уже перекрыт. Нет, не успею… Блин, и как только вычислили! Наверняка скоро сюда подойдёт рота для прочёсывания, и меня обнаружат. След в поле остался. Значит, разлёживаться нельзя, нужно валить.