Я сажусь и продолжаю:

– Поставили еду, а она такая, ну прямо как надо. Садись и ешь. Они тут профессионалы, знают, как обращаться с пациентами.

– Именно, – говорит мама. – Ну а чем планируешь заняться?

– Думаю, на занятия…

– О, Крэйг! Это твои родные?

На сцене появляется Президент Армелио. Сару поначалу пугают его волосы и заячья губа, но его ни на миг не ослабевающая восторженность – не знаю, перед жизнью, что ли, – прогонит чей угодно страх. Он жмет руку каждому и говорит, что мы – прекрасная семья, а я – отличный парень.

– Крэйг, дружище! Хочешь, сыграем в карты?

Президент Армелио поднимает колоду карт с таким видом, словно он ее только что из моря выудил.

– Ага, еще как хочу! – говорю я и встаю. Когда там я в последний раз играл в карты? Еще до экзаменов, кажется, до старших классов точно.

– Отлично! – восклицает Армелио. – Наш человек! Давай сыгранем. Я тут уже давно понял: на этом этаже конкурентов в картах мне нет! Во что хочешь? Может, в пики? Ну, держись, дружище, разнесу я тебя в пух и прах! Ох разнесу!

Я смотрю на родителей.

– Мы тебе позвоним, – говорит мама и добавляет: – А что со сном?

– Сейчас мне не уснуть, я на взводе, – отвечаю я, – но перекантуюсь как-нибудь. Голова начинает побаливать.

– Побаливать? Когда я разнесу тебя в пики, дружище, она не то что побаливать – раскалываться будет! – Армелио ковыляет в гостиную и принимается раскладывать карты.

– Увидимся, – говорит Сара, обнимая меня.

– Пока, сынок, – трясет мне руку папа.

– Люблю тебя, – говорит мама. – Я позвоню и продиктую номера твоих докторов.

– Телефонную карту не забудь.

– Принесу, не забуду. Ну, давай держись, Крэйг.

– Ага, постараюсь.

И как только они скрываются за поворотом, я иду прямиком в гостиную, где и провожу остаток дня: учусь играть в пики, в которые Армелио разносит меня в пух и прах.

Я боюсь звонить по телефону в шестом северном: возле него всегда такой кипеж. Бобби и тому белобрысому парню, Джонни, постоянно названивают какие-то, как я понял, сердобольные особы женского пола. В начале разговора Бобби рад и счастлив, через каждое слово у него «малышка», потом он начинает сердиться и в итоге шваркает трубку на рычаг со злобным «вот стерва!», на что Смитти делает ему замечание, Бобби же уходит с индифферентным видом, откинув назад спину. Минут через пять ему снова звонят, и он сыплет «малышками», как и раньше. А сам он к телефону никогда никого не зовет, это только Армелио делает. Но тот, если снимает трубку, всегда отвечает: «Паб „У Джо“», а потом уже спрашивает, кого позвать.

В те редкие минуты, когда Джонни и Бобби не висят на телефоне, я иду туда, прихватив телефонную карту, – мама купила ее, как только они с папой и Сарой ушли, и принесла уже через двадцать минут. Я снимаю трубку и слышу гудки, набираю 800, перед тем как вставить карту… и не вставляю. Не могу я. Не могу звонить.

Сейчас люди в том мире понятия не имеют, где я и что со мной. Я вроде как замер, все спокойно, все под контролем. Но рано или поздно этот пузырь лопнет. Останься я тут даже до понедельника – начнет копиться домашка, поползут слухи: «Что с Крэйгом?»

Тогда у меня в голосовой почте было два непрочитанных сообщения, сейчас их, наверное, больше, и на каждое нужно отвечать, а потом отвечать на ответные сообщения – и вот они, Щупальца. Возвращаемся к тому, что было прошлой ночью. Не могу я туда идти. Подожду еще. Пять минут ничего не изменят. Но вот уже у телефона Бобби, и я жду еще пять минут. А сообщения все прибывают. И это не считая писем на электронку. Учителя там, наверное, такого напридумывали, вовек не переделать.

– Извините, вы будете звонить? – спрашивает огромная чернокожая тетя с тростью, пока я таращусь на нее в недоумении.

– Э-э-э, ага, – снимаю я трубку, – буду, буду.

– Ладно, – улыбается она одними деснами.

Я начинаю вводить цифры: ПИН-код, потом мой номер.

Я так и делаю.

Слава богу, только одно добавилось.

Ну вот.

Я нажимаю 7.

Нажимаю 7–7.

7–7.

Осторожно кладу трубку, будто это змея какая, а потом снимаю и набираю домашний. Теперь-то уж до конца.

– Сара, можешь найти у меня в мобильном номера Ниа и Аарона? А еще посмотри в неотвеченных, там должен быть манхэттенский номер, продиктуй его тоже, а то мне надо нашему физику позвонить.

– Поищу, конечно. Как ты там?

Я смотрю налево: парень-еврей в белых штанах, ермолке со свисающей бахромой, заплетенными в косы волосами и в сандалиях чешет по коридору прямиком ко мне. У него в бороде какие-то красные крошки от еды, и выглядит он как полный псих. Не спуская с меня безумных глаз, он представляется: