Лидия Георгиевна благополучно вернулась домой, но с каждым днем ей становилось хуже. В 1999 году она практически не вставала. Тем не менее, оптимизм и надежда не покидали ее. Лидия Георгиевна ни разу не заговаривала о смерти и обещала друзьям, что обязательно встанет. При этом она испытывала нечеловеческие боли.

Когда я навестил ее в последний раз, мне запомнилась одна фраза. Я зачитал Лидии Георгиевне готовую главу о ней для своей самой первой книги, она все одобрила и, подводя черту, сказала, что довольна своей жизнью. «И ты в моей жизни — очень хорошая, ценная, важная…» Я очень испугался, что она скажет слово «точка». Но Лидия Георгиевна выдержала паузу и сказала: «запятая».

Только это, к сожалению, была точка…

Лидия Георгиевна Королева не вела учет своих ролей и эпизодов, не коллекционировала свои фотографии и рецензии, не заводила нужных знакомств. Ей было достаточно небольшого, но близкого окружения. Теплые отношения связывали актрису с художниками, друзьями покойного брата — к ним в компанию ходить было куда интересней, чем на светские посиделки в Доме кино.

Она сделала в искусстве совсем немного. Не хочется писать банально, «а что было бы, если бы…» Когда-то Сергей Герасимов с высокой трибуны сказал: «Вот если бы все актеры на встречах со зрителями работали так, как Лида Королева…» Но ведь не пойдешь даже после таких лестных слов к мэтру с просьбой дать роль. Жизнь актера зависима и часто несправедлива. Но если человек выбирает эту жизнь — бог ему в помощь. Главное — выстоять и перед огнем, и перед медными трубами.

Умного человека во всех ситуациях спасает юмор. У Лидии Георгиевны юмор стал чуть ли не профессией. Однажды немецкая журналистка брала у актрисы интервью и среди прочих вопросов предложила заполнить анкету. Многие известные личности вписывали свои «любимые цвета» и «предпочтительные времена года» в графы этой анкеты, но журналистка никак не ожидала прочесть, что у Королевой любимая еда — это диета, а любимое занятие — спать. «Если к любому делу подходить с иронией — жить интереснее», — считала актриса. И была права.

Варвара Попова

Написать о Варваре Поповой оказалось делом непростым. История фактически стерла это имя, и, если бы не кино, память об этой женщине сохранили бы лишь несколько человек. Сегодня они утверждают, что она была актрисой от Бога, чью гениальность растоптали человеческое хамство и равнодушие.

Рождение этой главы можно сравнить с журналистским расследованием. Оказалось, что о Поповой почти никогда ничего не писали, о ней не упомянул ни один театральный справочник, а в родном Театре имени Вахтангова личное дело Варвары Поповой самое тонкое и малосодержательное. Что касается бывших коллег актрисы по сцене, их почти не осталось, а кто еще работает, тому и сказать нечего. Ведь Попову «ушли» из театра в 1956 году, более полувека назад!

Когда я уже отчаялся найти хоть кого-нибудь, знавшего близко Варвару Александровну, судьба свела меня с так называемыми «вахтанговскими детьми» — дочерями тех, кто создавал этот театр. Дружбу друг с другом они пронесли через всю жизнь, а вместе с ней — и память о тех, с кем дружили их легендарные родители.

Варвара Попова — легенда. И память о ней сохранить необходимо.

* * *

Для нашего поколения, тех, кого знакомила с кинематографом телепередача «В гостях у сказки», Варвара Попова — это нянька Степанида из замечательной киноленты Александра Роу «Варвара-краса длинная коса». А еще смешная слепая старушка из «Морозко» и заботливая бабка Настя из фильма «Золотые рога». Александр Роу удивительно точно подбирал типажи для своих картин, и появление того или иного актера на съемочной площадке никогда не было случайным. Понятно, что главные злодеи всегда доставались Георгию Милляру, а дальше шли их прихвостни, добрые молодцы, малые детки и мудрые старцы (или старушки). И если нечистей у Роу играли одни и те же актеры, то положительных героев он менял довольно часто. Исключение составила лишь Варвара Попова. Она-то и играла милых и добрых старушек, помогающих главным персонажам в борьбе со злом.

Почему режиссер отдал ей предпочтение? Ему нужна была актриса, которой бы поверили, прежде всего, маленькие зрители. Лицо Поповой на редкость бесхитростно. В театре она играла и эксцентрические, и отрицательные роли, но на экране Роу просил актрису оставаться самой собой, и эта ее русская простота, обаятельная естественность становились обезоруживающей противоположностью гротесковым злодеям, вроде Чуда Юда Морского или Бабы Яги. Чтобы это понять, достаточно посмотреть всего одну сцену, где Степанида рассказывает дочери подводного царя о земной жизни.

* * *

У Варвары Александровны не было никаких почетных званий. «Любимая ученица Вахтангова — это выше любых почестей и наград», — говорила актриса. Она училась в студии великого мастера вместе с теми, кто в дальнейшем определял стиль и направление зарождающегося советского театра, кто поистине стал лицом отечественной сцены. Она принадлежит тому же золотому поколению вахтанговцев, что и Борис Захава, Рубен Симонов, Борис Щукин, Александра Ремизова, Цецилия Мансурова, Елизавета Алексеева, Иосиф Толчанов, Вера Львова, Николай Горчаков, Анна Орочко. С ними Варвара Попова была на «ты», но никогда не кичилась этим и ни разу не попросила для себя ни одной роли.

Это было странное поколение, не от мира сего. Если бы не Вахтангов, большинство из них, может, и не выбрали бы профессию актера, но студия стала для них вторым домом. И, что удивительно, все бывшие студийцы до последних дней сохранили в себе главное, на взгляд Вахтангова, актерское качество — наивность, непосредственность, детскость.

Они не могли друг без друга и даже жить решили вместе. Сложились и построили кооперативный дом в Большом Левшинском переулке. Выбирая место, отсчитывали шаги от театра до дома, чтобы было не очень далеко, но хватило бы времени на ходу повторить роль, войти в образ или обдумать творческие решения. Квартиры тоже планировали сами, по лотерее тянули этажи. В 1928-м дом был построен, а уже через год на свет появился первый ребенок «вахтанговской коммуны» — у Бориса Захавы родилась старшая дочь Екатерина.

Наталья Захава, младшая дочь Бориса Евгеньевича, вспоминает:

«Варвару Попову я помню столько же, сколько себя, чуть ли не с того момента, как я родилась. Она жила выше этажом и была необходимым человеком в нашем доме, без которого не проходило