— Пока нет, — пробормотал я. — Придется подождать.

Первые пару дней я только пытался запомнить, кого как зовут. Это еще повезло, что попал в офицерскую палату. Для срочников был просто длинный коридор с двумя рядами двухъярусных кроватей. По самым скромным прикидкам — коек на сто, не меньше. И на всё это дело — аж одна медсестра на посту. Кстати, женщин я здесь видел обильно. Совсем молоденьких и чуть постарше, в белых халатах и просто гражданском платье. Это я из окна наблюдал.

Про сам госпиталь меня просветил Игорь Михайлов, совершенно нереальный срочник на должности прапора. Это только у нас в армии случается. Так вот, мы сейчас находились в бывших королевских конюшнях. Когда война началась, госпиталь был в палатках возле аэродрома. Там медики жили, там и работали. Кто эту фигню перенес, тому ничего не страшно. Они, правда, все уже по два года оттрубили и в Союз вернулись. А потом уже госпиталь сюда переселили. Коняшки у короля в очень пристойных условиях жили — просторно, высокие потолки, хорошая вентиляция и освещение.

Вот только места всем не хватает. И это при том, что лечат и в Шинданде, и в Кандагаре, и даже и Пули-Хумри. На все эти перечисления я только с умным видом кивал, потому что тупо географию Афгана не знал даже на тройку с натяжкой. Но тот факт, что кого можно, всех тарабанят по воздуху в Ташкент, новостью не стал. Про это я читал когда-то. А инфекционный госпиталь, значит, не открыли еще. Про него нам на военной кафедре в прошлой жизни капитан Коньков заливал. Как все правильно делать по фэн-шую. Этих с этими мешать нельзя, боксы такие, сякие, полубоксы опять же…

Первых пару дней своей новой осознанной жизни я просто присматривался. Шесть офицеров в палате, включая меня. От лейтенанта Панова и заканчивая майором Лапкиным. Это он первый весьма своеобразно меня приветствовал. Кстати, оказался замполитом стрелкового батальона. Уж не знаю, как он там про политику партии вещает, а здесь — мировой мужик. Без заморочек, простой как валенок. Выпить, бабы, что привезти в Союз… Понятные и привычные разговоры. Есть еще два срочника — старшина, который секретчиком какого-то отдельного замороченного батальона служит, и Ваня Коростелев, проныра и полезный во всяких вопросах. Я так понял, сюда его как раз с целью принеси-подай поместили.

А вот Михайлов — это уже коллега по интересам. Он партнер по преферансу. Вечером товарищи офицеры втроем пишут пулю. Ленинградку до девяноста в пуле, с прогрессирующими распасами, уходом за без трех и «сталинградом». По десять копеек вист.

У меня тоже поинтересовались, владею ли я. Признался, что да, но пока нет. Голова не варит. Коллеги по болезни, два брюшнотифозника и примкнувший к ним гепатитчик капитан Баркарь, не настаивали. А я просто смотрел. Днем читал замусоленного «Графа Монте-Кристо», одолженного замполитом, а вечером молча наблюдал за картежниками.

Лапкин и артиллерист Баркарь играли так себе, не шатко не валко. Звезд с неба не хватали, сложные расклады не рассчитывали, мизера ловили только учебные. А вот Михайлов, судя по всему, сознательно принижал свой уровень. Пару раз я замечал, как он специально огребает на распасах в ситуациях, когда его взяток и не было.

Шифруется, не хочет старших по званию в неудобную ситуацию ставить. Или по деньгам заманивает? Сейчас десять копеек за вист, потом предложит поднять до полтины.

Я говорить ничего не стал, а на третий день попросился четвертым. Играть начал осторожно, только «железные» игры без риска. Пару раз упустил мизер с неплохими шансами. Проиграл пятьдесят два виста.

На следующий день не выдержал. Обидно стало, когда Баркарь своим мизером перебил мне семерную. И тут этот деятель начинает игру с семерки, оставляя девятку с валетом. А остальная масть у меня. Получи, товарищ капитан, паровоз на восемь взяток.

Артиллерист крякнул, Лапкин присвистнул, Игорь промолчал. В итоге я выиграл двести вистов.

И только после игры секретчик тихонечко мне сказал:

— Ты этих оболтусов так явно не раздевай. Не привлекай внимание. Кстати, тебе позвонить не надо? Можно организовать, недорого.

Глава 12

Пока я передвигался в пределах палаты и потихонечку ходил в сортир, трудностей не возникало. Как пошел на поправку — местные врачи сразу вцепились в меня. Давай помогай там, сям… У нас некомплект. Но поначалу даже передвижения на довольно короткие дистанции приводили к головокружению и необычайной слабости. Как при классической аллергии на работу: пока дома на диване лежишь и тупо щелкаешь пультом, попивая пивасик — все просто замечательно. Но стоит попасть на рабочее место — и сразу наваливается сонливость и слабость. Только у меня пульта не было. И пивасика тоже.

Сначала отбазаривался инфекционкой, карантином. Но тут к этому относятся сильно проще. Госпиталь небольшой, перегруженный. Все “варятся в одном котле”. Дезинфекция и мойка, конечно, проводятся, но когда срочники лежат во всех коридорах и ходят в один сортир… Сильно надеяться на карантин не приходится.

— Давай, Панов — вставай, помогай. Хватит бока отлеживать.

Во время одного из обходов меня дернул обратно на службу заведующий оотделением, майор Сергеев.

— Меня нельзя к больным, — пошел я в отказ.

— К ним никто и не отправляет. Поможешь разобрать лекарства. Капельницы снаряжать.

Выяснилось, что недавно наши бравые военные грохнули необычный душманский караван. Вез он не оружие, а лекарства. Которые десантники взяли, и передали в кабульский госпиталь.

Делать было нечего, поперся в подвал к коробкам и ящикам. Надеюсь, саперы их уже проверили. Впрочем, там до меня столько народу перебывало, что все закладки должны были рвануть задолго до меня.

Лекарства оказались в основном французские, но были и английские. В помощь мне придали мускулистого, белобрысого прапорщика Тимофеева, который сразу взял “быка за рога”.

— Тащ лейтенант, может спишем чего и толканем на кабульском базаре? У меня есть знакомые. Верное дело — это добро еще ни разу не оприходовал никто. А всем нам хорошо будет!

Вот же непуганые особистами идиоты тут работают. Когда секретчик мне за бабки предложил звякнуть в Союз — я мигом отказался. А ну как это провокация и примут с деньгами? Дача взятки должностному лицу при исполнении. Кандагарскому особисту даже делать ничего не придется.

— Я такой херней заниматься не буду. Все сдам по описи.

Прапор погрустнел, а я закопался в ящики. Ну хирургические инструменты — это понятно сразу. Иглы для инъекций и переливания