— Около шеи-то пошире сделай!.. И глаза больше прорежь.

— Хватит! — Фаддей поднялся на ноги. — Ложитесь у поля человека три-четыре… Будете подбирать… Если сторож заметит или за ружье схватится — свистите! — он весело оглядел свое присмиревшее войско. — Ну что, пошли?

Настя схватила его за рукав, пытаясь удержать.

— Что за детские игры вы затеяли, Фаддей? Не хватало, чтобы вас поймали и в участок сдали!

Мгновение он пристально смотрел на нее и вдруг очень-очень печально улыбнулся.

— Возможно, это был бы лучший вариант, но я не попадусь, я достаточно ловкий разбойник, Настя! — Он быстро пробежал по склону оврага и, подбросив в воздух свой «шлем», озорно крикнул сверху:

— Ждите меня! — И добавил:

— Со щитом или на щите!

Мальчишки гурьбой устремились за ним, и Насте ничего не оставалось, как последовать за ними.

Ей определили место в ближайших от баштана кустах. И с замиранием сердца Настя принялась наблюдать, как Фаддей надевает на голову арбуз и ящерицей скользит в ботву. Мальчишки, как один, тут же будто провалились сквозь землю…

Арбузная голова, слегка покачиваясь, иногда появлялась над ботвой, потом зарывалась глубже, исчезала и вновь появлялась уже в другом месте… С замиранием сердца Настя не отрывала глаз от ближайшего баштанщика. Ей казалось, что старик уже что-то учуял и наблюдает именно за тем участком поля, где ползает Фаддей. Она проклинала себя за уступчивость, за то, что не настояла и не заставила его отказаться от столь глупой и безрассудной идеи. Разве могла она подумать, что Фаддей способен на подобное мальчишество? Не проще было бы заплатить сторожу за эти же арбузы и тем самым отблагодарить ребят?..

В это время она заметила, что арбузная голова повернула обратно. Фаддей быстро продвигался к краю поля, толкая перед собой срезанную добычу. Мальчишки, поджидающие его на обочине, подползли ближе, и каждый, подхватывая арбуз, откатывал его, передавая по цепочке следующему… Последний, малыш Васька, скатывал их в овраг.

Фаддей, покачав арбузным шлемом, снова исчез в ботве. Срезал он только крупные арбузы, и Настя видела, как он, путаясь в ботве, слегка пощелкивал их пальцами, проверяя на спелость. Наконец он решил, что потрудился на славу, освободился от ботвы и, сбросив с головы арбуз, принялся вытирать лицо носовым платком, но волосы его слиплись от арбузного сока, и это придавало ему такой разудалый и залихватский вид, что Настя неожиданно для самой себя весело расхохоталась.

— Фаддей, на кого вы похожи! Поехали быстрее к реке, иначе все пчелы на вашу голову слетятся!

Пока он прощался с каждым из мальчишек за руку, Настя продолжала наблюдать за ними. Ребята пытались держаться солидно, но глаза их горели от возбуждения: сегодня на них свалилась несказанная удача в лице этого странного дядечки. Впервые взрослый человек пришел им на помощь, и они, не зная, как выразить свое расположение и благодарность, загрузили в телегу несколько полосатых арбузов. Минька сорвался с места и несколько минут спустя появился снова с охапкой розовых вьюнков и голубых васильков. Смущенно утрамбовывая голой пяткой дорожную пыль, он протянул их Насте и, пряча глаза, проговорил:

— Хотите, я вам венок из них сплету?

— Хочу, — согласилась Настя и через десять минут водрузила себе на голову роскошное сооружение с торчащими во все стороны васильками. Фаддей одобрительно улыбнулся, и они вновь тронулись в путь. Мальчишки некоторое время бежали следом, держась за борта телеги, приглашали Фаддея заглядывать почаще, но дорога устремилась под уклон. И ребятня отстала, но еще долго молодые люди слышали их прощальные крики и видели все уменьшающиеся детские фигурки, машущие им вслед руками…

Впереди среди высоких тополей мелькнула серебристая полоска, и лошади, почуяв воду, побежали еще быстрее.

Но, к великому сожалению, им так и не удалось найти более-менее укромное место. Весь берег был истоптан коровами, усеявшими песок и ближайшие поляны отходами своей жизнедеятельности. Если не было коров, то присутствовали орды ребятишек, восторженно голосивших и баламутивших воду на добрую версту вокруг. Если не было тех и других, значит, под каждым чахлым кустом обнаруживался вдруг хмурый рыбак, а то и распаренный дачник с многочисленными чадами и домочадцами…

Они проехали сначала в одну сторону от перевоза, потом на пару верст — в противоположную. Но везде было одно и то же: мутная вода, истоптанный множеством ног и замусоренный песок, ободранные кусты и измятая трава…

Настя не выдержала первой.

— Нужно ехать дальше! — решительно сказала она.

Сергей направил лошадей к парому. На берегу скопилось множество подвод, в основном груженных дынями и арбузами, прямо в воде дремали три упряжки волов, ленивых и неповоротливых, чуть в стороне стояли огромная почтовая карета и легкая бричка, в которой пожилая супружеская пара немцев-колонистов с аппетитом обедала кровяной колбасой, запивая ее домашним пивом.

Фаддей пристроил их телегу в хвост длинной очереди страждущих и жаждущих перебраться на противоположный берег реки. Высокое, словно выцветшее от невыносимой жары небо окончательно очистилось от облаков. Солнце палило немилосердно. Медленные воды реки замерли в сонном оцепенении. Деревья, кусты, трава, даже вездесущие камыши, заполонившие многочисленные старицы, сникли под безжалостными лучами, обессиленно обвисли, опустили листья, сдаваясь на милость огнедышащему тирану.

Пассажиры почтовой кареты устроились под жидкими кронами прибрежных ракит. Два толстых купца-армянина с не менее толстыми женами, деревенский священник в старенькой рясе и два пьяненьких армейских поручика с мокрыми подмышками и мутными глазами тоскливыми взорами провожали очередной воз, въезжающий на паром. У их кареты внезапно лопнул обод колеса, и кучер с помощником его меняли в стороне от спуска к переправе.

Паром наконец отошел от берега и неторопливо, со скоростью одуревшей от жары мухи, пополз через реку. Сергей посмотрел на часы: пройдет полдня, наступит их черед переправляться на тот берег. Поэтому не грех немного поспать, тем более он почти не сомкнул глаз за эти две ночи и не слишком надеялся на третью, особенно, если им придется ночевать в одной телеге, под одним одеялом… Он молча расстелил поверх соломы кошму и лег на спину, прикрыв лицо картузом.

Настя, подобрав под себя ноги, сидела у его изголовья. Стоило протянуть руку, и можно коснуться русых волос, а если чуть-чуть наклониться, то пальцы дотянутся до загорелой щеки… Она уже знала, что щека Фаддея шершавая и колючая от выступившей щетины, а волосы мягкие, пахнут солнцем и почему-то сосновой хвоей, хотя за время их путешествия им не встретилось ни единой сосны…

Девушка вздохнула. Каким дурманом ее опоили, почему уже второй день она ни о чем больше не думает, как только о его объятиях и поцелуях? У нее столько важных дел и забот, а она мечтает, чтобы их путешествие никогда не кончалось и Фаддей остался с ней навсегда…