Да ни на сколько.

Если они найдут нам негодяев – мы готовы отплатить чем угодно. Как говорится, за ценой не постоим.

В общем, я бросил сомневаться и позвонил Руденко.

– Здравствуйте, Александр Юрьевич.

– Эээ... – я поймал комиссара «легионеров» за актом чревоугодия – судя по озвучке, он что-то активно жевал.

– Это некто Добросердов вас беспокоит.

– Дим, ты, что ли?

– Так точно.

– А чего так официально? Что-то случилось?

– Хочу обратиться с просьбой. А поскольку делаю это не часто, не знаю, как подать...

– Слушай, давай попроще!

– Хорошо. Есть необходимость пообщаться. Мы можем пересечься?

– Легко, – Руденко беспардонно булькнул – выпил что-то, и довольно причмокнул. – Только я сейчас в Москве, так что... Так... Давай часиков в восемь вечера.

Ну вот, начинается...

Мне почему-то подумалось, что «легионеры» все бросят и сломя голову помчатся нам помогать. Почему я это себе возомнил, сейчас уже не скажу, но... Возомнил.

– Ну ладно. В восемь, так в восемь.

Нет-нет, не подумайте плохого: я все знаю, я учился... При переговорах не показывать личную заинтересованность второй стороне, не выдавать эмоций, вообще постараться свести к минимуму информацию о своем отношении к предмету обсуждения, особенно если этот предмет для тебя исключительно важен...

Просто я в таком состоянии... В таком... Короче, какая тут, в недра, дипломатия.

Видимо, обреченность и разочарование в моем голосе были настолько очевидными, что Руденко легко уловил их даже сквозь стиснутые челюсти и мегапарсеки цифровой вселенной.

– Дим, держись бодрей. Жизнь не кончилась. Надо бороться.

– Да, я в курсе...

Я в курсе, но жизнь для меня практически кончилась. Какая уж тут жизнь после всего этого...

– Наверное, я зря тебя побеспокоил. Думаю, мы уж тут как-нибудь сами...

– Дим, не дури, – сыто пожурил меня Руденко. – Если ты насчет роликов – мы их уже видели. Записали, запомнили, сделали выводы.

– Да я вообще-то...

– Если насчет розыска – мы работаем в этом направлении.

– Какого розыска?

– Как раз сейчас я занимаюсь этим вопросом, – Руденко мудро проигнорировал тупую реплику. – Здесь, в Москве. Если вопрос будет решен положительно, я тебе сообщу – тогда встречаться будем по-любому, но, возможно, не сегодня. Если ты имел в виду какую-то другую проблему, тогда давай – в восемь вечера.

– Да нет, я имел в виду именно это.

– Ну, тогда запасись терпением. Если что-то получится – позвоню.

– Хорошо. Заранее благодарю...

– Не благодари. Не заслужили пока что. И вот еще что...

– Да?

– Насчет «должны – обязаны» и так далее...

Интересно... Мы что, по этой позиции мыслим в унисон?!

– Можешь об этом не думать. Это дело такое... Короче – чужой беды не бывает. Так что, даже если мы вам как-то поможем – ничего вы нам должны не будете. Ты понял?

– Угу.

– Ну все, пока. Не падай духом – жизнь продолжается...

* * *

Гена – мужик. Сказал – сделал.

Не знаю, как он этого добился – внушительно вещал, делая страшные глаза и ссылаясь на какие-то параграфы, тыкал пистолетом под ребра и размахивал краснокожей книжицей, или с помощью сочувствующего нам начальства привлек какие-то неведомые силы...

В общем что бы он там ни делал, результат имел место: в десять утра, в понедельник, на ресурсе остался один ролик – в котором били «антифа», а под ним аршинным красным шрифтом было написано (и зачем-то продублировано на английском):

«Внимание!

Эти люди находятся в Федеральном розыске.

За любую информацию об этом преступлении...»

...далее – по тексту моего многообещающего объявления.

Ну все, теперь порядок. Теперь вся англоязычная Европа с нами.

У Феди словно крылья выросли. Пока что небольшие, сугубо гусячьи – особо не полетаешь, но уже можно было хлопать ими, боевито выгибая шею, и привычно шипеть на окружающих.

Иными словами, Федя стряхнул с себя оцепенение этих суток Интернет-позора и вернулся к прежней жизни.

Интересно... Если бы ролики «висели» месяц – он бы так и валялся весь этот месяц?

Однако выходные даром не прошли: за эти два дня Федя заметно изменился. Взгляд его стал колючим и суровым, появилась в нем какая-то странная подозрительность, временами переходящая в неуверенность.

Федя стал смотреть на людей как-то по-особенному. Не просто пристально и внимательно – а испытующе, с подтекстом. Видел, не видел? Если видел, как относишься к тому, что видел? Не усмехаешься ли исподтишка?

Вот такие метаморфозы...

В связи с вновь открывшимися обстоятельствами наше розыскная деятельность была временно приостановлена.

Вокруг оставшегося в сети ролика Федя быстренько устроил ритуальные танцы с бубнами и активную организационную свистопляску.

– Всем, у кого есть Интернет – немедленно скачать и сохранить. У кого есть комп, но нет Интернета – прийти с флэшкой, скинуть. Смотреть ежедневно, до рези в глазах, знать врага в лицо!

– А тем, у кого нет компьютера?

– У кого нет – немедля явиться в клуб, смотреть и запоминать!

Ну-ну... Думаю, у кого есть комп, наверняка давным-давно уже скачали (и не только этот ролик).

И потекли людские толпы...

Оказывается, примерно у половины членов клуба нет компьютеров. И знаете – ничего, ущербными они себя не чувствуют. Как эти лишенцы живут без игрушек, Интернета, новостей и сплетен, которые не увидишь по телевизору, без регулярного общения во всемирной «паутине», привычного универсального поиска всего подряд в «гугле» – ума ни приложу!

Радик вытащил комп из Фединого кабинета (кабинет – это такая физручья подсобка с кубками, мячами, сетками, стареньким телевизором и продавленным диваном), поставил в зале, и организовал показ дрянного блокбастера для всех, кто по зову вождя подтягивался к клубу.

Федя процесс контролировал лично: ревностно следил, как люди реагируют, небрежных строго призывал ко вниманию, и периодически внушал:

– Запомните их, дети мои! Эти хари должны намертво впечататься в вашу память!! Вот они – наши главные враги!!!

Думаю, зря он так. Радик бы и сам неплохо справился, а нам можно было ехать на экскурсию.

Москвачкала уже соскучилась по нам, горные районы подернулись туманом без наших ласкающих взоров, квадратные загривки стосковались по нашим крепким рукам.