— Но ты раздражался на каждый мой шаг!

— Я? — Адам расплылся в улыбке. — Я наслаждался твоим обществом и все яснее осознавал, что наш разрыв с Оливией — счастье. Господь не позволил мне жениться на нелюбимой. Когда ты призналась, что твой принцип «Все или ничего», я вдруг понял, какими жалкими и беспомощными были мотивы, по которым я собирался жениться на Оливии. Но с таким подходом все оказывалось куда более сложным.

— Сложным? — спросила Дженис, нахмурившись.

— Чем больше я смотрел на тебя, тем больше ты мне нравилась. Мне захотелось остаться с тобой, и я… я желал тебя, Джен.

— Но ты был решительно настроен на то, чтобы уйти, — тут же возразила она, и Адам кивнул в ответ.

— Разумеется! Я знал, что произойдет, если я останусь, и оказался прав, хотя, разумеется, не предполагал, сколь драматичным все это окажется. Но я ни секунды ни о чем не пожалел впоследствии. Лаская тебя той ночью, я убедился в том, о чем догадывался всегда, — ты единственная из женщин, которую я по-настоящему желаю, а все, что было у меня с другими, — лекарство от скуки в ожидании момента, пока ты станешь взрослой. Я проснулся утром, полный решимости сказать тебе…

— И нашел эту ужасную записку! — содрогнулась Дженис. — Адам, я просто пыталась…

— Знаю, знаю, — мягко остановил ее он. — Точнее, теперь знаю. А тогда я был вне себя от досады и злости. К тому же я испугался, поняв, что тебе ничего этого не нужно. Тем не менее я решил попытаться поговорить с тобой, поэтому и пришел в школу. Я не искал никакого Пола, я хотел поговорить с тобой, Джен.

И вместо этого он услышал из ее уст свою собственную убийственную характеристику с обвинениями в непостоянстве по отношению к женщинам!

— Мне показалось, что я для тебя — очередная подруга на одну ночь, Адам.

— Нет, никогда! Вернувшись домой после стычки с тобой, я остыл и поклялся во что бы то ни стало добиться тебя… Как вдруг этот чертов конфликт с контрактом — я звонил тебе из Штатов каждую ночь, сердце мое!

— Знаю! — Ни тени сомнения не прозвучало в ее голосе. — Просто я отключала телефон.

— Я вернулся сразу, как только смог. Когда же я обнаружил, что ты беременна, я подумал, что это настоящий подарок судьбы, дающей мне возможность заставить тебя выйти за меня замуж.

— Но почему ты просто не сказал?

— А ты мне поверила бы? Вспомни, ты сама говорила подруге, что я не могу быть верен женщине более месяца. К тому же ты, видимо, считала, что я провел с тобой ночь назло Оливии. Как бы я смог убедить тебя, что именно ты — женщина, которую я по-настоящему люблю? И потом, ты с такой явной неохотой пошла за меня замуж и даже после свадьбы не называла наш брак иначе как фикцией, уверяя, что, если бы не ребенок, ты не приняла бы мое предложение…

— Я полагала, что тебя интересует лишь ребенок, но не я.

— Какая ты все же дурочка, Джен!

Адам жадно коснулся ее губ, и его жаркий поцелуй враз разогнал все сомнения и страхи, столько времени терзавшие Дженис.

— Элис — подарок, чудесный, волшебный, невероятный подарок судьбы, но больше всего в жизни я мечтал о красивой, чуткой, страстной женщине, матери моего ребенка и моей жене, единственной в мире женщине, которую я люблю. Ты мне веришь?

Как она могла сомневаться в чем-то, глядя в эти глаза, целуя эти губы, касаясь этих рук?

— Конечно, верю, — прошептала она. — В конце концов, ты мне так много дал…

— Еще и не начинал, — возразил Адам. — Но ты мне напомнила кое о чем.

Он, перегнувшись, достал из кармана белый конверт и протянул его ей.

— Я собирался вручить его тебе чуть позже, перед началом ужина, — сказал он. — Чтобы ты все это увидела, а потом я мог бы тебе сказать то, что чувствую и о чем думаю. Но неожиданный приезд Оливии все спутал…

Дженис, нахмурившись, вскрыла конверт. К ее удивлению, в нем оказалась лишь фотография высокого темноволосого мужчины лет сорока. Судя по подписи, она была сделана достаточно давно.

— Кто это? — начала она, но глаза мужчины с фотографии остановили ее. — Адам!

— Его фамилия — Нортон, — тихо сказал Адам. — Уиллис Нортон.

— Уиллис! — потрясенно вскрикнула Дженис. — Неужели это…

Она осеклась, все еще не в силах высказать вслух то, что снова могло оказаться неправдой, но Адам кивнул в ответ.

— Это твой отец, Дженис. Твой истинный отец, а не очередной мошенник с улицы, вознамерившийся нагреть руки на твоем богатстве.

— Но откуда?..

— После нашего разговора с тобой в ту первую ночь я поклялся, что найду его во что бы то ни стало. Я нанял частного детектива, и он все это время занимался поисками.

Адам сделал это! Понимая, что значит для нее — знать, кто ее отец, он предпринял попытку избавить ее от вечного наваждения — чувства безродности и одиночества.

— Кто он?

Лицо Адама стало серьезным.

— К сожалению, его уже нет в живых. К тому, что случилось между ним и твоей матерью, вполне применимо слово «любовь», отсюда и ее ожесточение после того, как все кончилось. Уиллис Нортон был довольно состоятельным человеком. Именно у него Стефани работала перед тем, как перебраться в Гринфилд. К сожалению, он был женат. Он влюбился в Стефани, она в него, и он собирался уйти от жены и вместе с твоей матерью создать новую семью. Она переехала сюда, он должен был приехать немного позже, но, погиб в автомобильной аварии. Он так и не узнал, что она ждет ребенка, в противном случае наверняка заранее позаботился бы о том, чтобы поддержать твою мать материально.

— А она уверовала, что он просто-напросто бросил ее!..

Адам лишь кивнул в ответ.

— Я говорил с его вдовой. Она призналась, что он собирался разводиться, и, когда твоя мать попыталась узнать, что произошло, она послала ей письмо с утверждением, что ее муж переменил свои намерения. Она теперь об этом очень сожалеет и сказала мне, что, будь ее воля, она сейчас поступила бы иначе. Она-то и дала мне его фотографию.

— Я могу ее понять, — пробормотала Дженис. — Мне хотелось бы только, чтобы мама об этом знала. Думаю, она никогда не переставала любить его.

— Как и ее дочь, она жила по принципу «или все, или ничего», — заметил Адам. — Но теперь, по крайней мере, ты можешь мысленно вписать имя отца в свое свидетельство о рождении.

— Да, конечно… Боже, Адам, ты не представляешь, как много это для меня значит, хотя, честно говоря, сейчас это мучит меня в меньшей степени. Теперь, когда я убедилась, что ты любишь меня, я знаю свое место: оно здесь, с тобой, с нашей дочерью и…

Воспоминание о прошлых сомнениях болезненно пронзили ее, и она подняла глаза на его любящее лицо.

— Ты, наверное, сомневался в нашем будущем, когда говорил, что не хочешь второго ребенка?