Пытались. Сначала Арманда, а потом и Эрмилина. Только вот я всякий раз уводила разговор в сторону, чтобы ненароком не выдать своего тайного плана. Идиотка.

– Да и зачем тебе домой? – проворчал он. – У тебя и здесь всё хорошо складывается: есть друзья, семья…

– Семья? – не поняла я.

– Ты вышла замуж, – напомнил магистр Хорвирет.

Ах, ну да. Мне же следует притворяться, что наш с магистром Рониуром брак – настоящий. Совсем забыла.

– Конечно, семья, – сказала я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. – Я действительно очень и очень счастлива. Извините, что так вышло с артефакторикой порталов. Я случайно.

– Ладно, – отмахнулся декан.

– Вы же их отмените? – спросила я с надеждой.

– Разумеется.

Что ж, уже неплохой результат разговора.

Правда, теперь я точно знала, что не слишком хочу на третий курс.

Я не попаду домой. Никогда.

Надежда на то, что я выкручусь, вывернусь и смогу вернуться, поддерживала меня, давала силы продолжать учиться, узнавать что-то об этом мире и не падать духом. А теперь следовало от неё отказаться. Возможно, я бы перенесла это куда спокойнее, если бы… Если бы именно сейчас моя жизнь здесь не стала окончательно и бесповоротно невыносимой!

Перед глазами зыбким миражом мелькнула ленивая, удивительно мягкая улыбка, разворот широких плеч, словно наяву ожег ухо хриплый шепот…

В груди резануло так, что стало нечем дышать.

Я машинально брела по коридору, пытаясь заглянуть в будущее, и не видела там ничего кроме мрака.

Даже выплакаться было некому. Что я могла сказать Эрмилине? «Я только что узнала, что никогда не вернусь домой, и мне от этого больно»? Представляю, какие круглые глаза она сделает. Во-первых, о том, что возвращение домой – вещь нереальная, меня предупреждали с самого начала. А во-вторых, с чего бы мне хотеть домой, если я так счастлива в браке?

Стоп! Я остановилась посреди коридора.

Я ведь не обязана быть счастливой? Наш брак для окружающих должен выглядеть, как настоящий – так он теперь и есть настоящий. А где в трактате по семейному праву написано что-то про непременное счастье? Нигде! И притворяться я не стану. Многие несчастны в браках, это же совершенно нормально!

Я развернулась и направилась к Эрмилине. Разговор с ней мне сейчас не помешает. Пусть я не могу поделиться всем, но чем-то же могу?

Эрмилина сидела, обложившись учебниками.

– Ты никого не ждёшь? – осторожно спросила я.

– Разве что смерти, – она закатила глаза. – Нам задают столько – просто жуть. А ещё я сегодня ошиблась с рецептом, и вместо зелья от крапивницы сделала что-то настолько ужасное, что меня, кажется, не допустят к экзаменам.

– Обойдется… Ладно, тогда не буду мешать.

– Вот ещё! – Эрмилина решительно отодвинула учебник. – В занятиях нужно делать перерывы, чтобы мозг отдыхал. А пить чай с подругами – это вообще лучший отдых для мозга.

Я вяло улыбнулась, опускаясь на лавку. Эрмилина быстро раздобыла чай с пирожками и уселась рядом:

– Рассказывай. На тебе лица нет.

– Да нечего рассказывать. Послушай… А что ты знаешь про бывшую жену магистра Рониура? Ну, кроме того, что она умерла?

– Почти ничего. Говорят, он очень её любил. С тех пор, как она погибла, жил один, на дам вообще не смотрел. Кто его только не соблазнял! И студентки, и даже кое-кто из преподавательниц. Безрезультатно! Только тебе удалось.

Я вздохнула про себя. Если бы удалось…

– А почему вдруг тебя это заинтересовало, и именно сейчас? – с любопытством спросила Эрмилина.

Врать больше, чем нужно, не хотелось.

– Я нашла её портрет у него на столе. Думаю, он до сих пор её любит.

– Глупости какие! – фыркнула она. Хитро прищурилась и толкнула меня в плечо. – Если бы он всё ещё её любил, зачем бы женился на тебе?

Наверное, она думала, что так меня успокаивает. Но, увы, я-то точно знала, зачем он на мне женился. В горле набух комок, и я в ужасе поняла, что еще немного и расплачусь прямо на глазах изумленной Эрмилины. Нет, только не это…

– Ладно, – я в два глотка допила свой чай и даже смогла изобразить нечто, отдаленно смахивающее на улыбку, – мне пора…

– Конечно-конечно, – глаза Эрмилины весело блеснули. – Тебя же ждут…

– Увидимся, – пробормотала я, буквально вылетая за дверь.

– До встречи, – донеслось вслед.

Я мчалась по коридору, глотая слезы. После разговора с Эрмилиной на душе стало еще хуже. Похоже, некоторые вещи не стоит обсуждать даже с подругами. Особенно, если не можешь все рассказать до конца.

Подъём по лестнице преподавательской башни показался особенно долгим и трудным, будто кроме сумки на мне висела ещё парочка гирь. В «уютное семейное гнёздышко» ноги не несли. Зато успокоилась. Почти.

У входа постояла немного, собираясь с силами, толкнула дверь и шагнула внутрь.

Магистр Рониур стоял, привалившись спиной к столу. Высокий, подтянутый, сильный… Дыхание перехватило, внутри все перевернулось. Черт! Когда же я смогу смотреть на него спокойно? «Никогда», – обреченно мелькнуло в голове. Особенно теперь, после того, что между нами было.

– Добрый вечер, – пробормотала я, отводя взгляд, и быстро направилась в свою комнату.

Хотелось закрыться, уснуть и хоть на несколько часов выпасть из реальности, перестать думать, вспоминать и терзаться.

Неуловимое, быстрое, движение – и магистр Рониур вдруг оказался прямо передо мной, преграждая путь. Обдало теплом его тела, знакомый древесный запах коснулся носа, и я сглотнула, едва успев затормозить.

– Юлия, посмотри на меня, – тихо сказал он, и я почему-то не посмела ослушаться. Серые глаза пристально вгляделись в мое лицо. – В чём дело? Ты ходишь как в воду опущенная. После того… в общем, после того. И избегаешь меня.

– Нет, просто… – начала я, а потом замолчала.

Врать не хотелось.

– Тебе не нужно от меня прятаться. Неужели ты думаешь, что я буду настаивать на чём-то?

Настаивать? Если бы…

– Я обещал, что наш брак будет исключительно формальным. И если у тебя нет ко мне чувств…

А вот тут я взорвалась. Слишком уж много на меня сегодня навалилось.

– Кто бы говорил про чувства! – почти выкрикнула я. – Это вы до сих пор её любите!

– Кого? – не понял магистр Рониур.

– Вашу бывшую жену, которая умерла.

– Но… – начал он, но я его перебила:

– Не врите. Вы держите её портрет у себя на столе.