Рядом с письмом, адресованном Элоизе, лежала бумажка, где четкими печатными буквами было выведено: «Я, Тарзан, из племени обезьян, люблю вас. Я хочу всегда жить с вами в этом доме. Я буду носить вам самые лучшие плоды, самых нежных оленей, самую вкусную дичь. Я буду охотиться для вас. Я — величайший из охотников джунглей. Я буду сражаться за вас. Я — самый могучий из бойцов джунглей. Тарзан, самый сильный боец из племени обезьян, любит вас.»

— Самое странное любовное послание, которое я когда-либо видел! — воскликнул Клейтон, ознакомившись с текстом записки. — И, по-моему, оно адресовано вам, мисс Портер… Если только этого загадочного Тарзана из джунглей не очаровала наша Эсмеральда.

Но Джейн было сейчас не до шуток.

Листок трепетал в ее пальцах, по спине пробегала холодная дрожь.

— Подумать только, — пробормотала она, — что это страшное существо, по-видимому, следило за мной, когда я писала. А потом проникло в нашу хижину… О господи!

— Но ведь этот гость не сделал вам ничего плохого, — поспешил успокоить Клейтон испуганную девушку. — И даже оставил доказательство своей любви в виде этих великолепных плодов… Надо признать, и в этой дикой глуши встречаются джентльмены!

В глубине души он тоже был встревожен странным поклонником мисс Портер, но старался говорить весело и спокойно, чтобы утешить бедняжку.

В тот же день Клейтон накрепко заделал пробитое львицей окно, однако ничего страшного не происходило. Наоборот — почти каждый день обитатели хижины получали таинственные подарки в виде свежей дичи и спелых плодов. Проблема продовольствия, таким образом, была разрешена, хотя ни разу людям не удавалось увидеть того, что доставляет им пищу.

Тарзан с удовольствием охотился за дичью для чужестранцев. Он чувствовал, что ни одна из его прежних забав не может сравниться с радостью заботы о благополучии и безопасности прекрасной белой девушки.

Но человек-обезьяна, бесстрашно ступавший в бой с диким львами, гориллами и леопардами, не мог преодолеть странную робость, заставлявшую его прятаться от соплеменников. День шел за днем, а Тарзан продолжал оставаться для обитателей хижины незримым загадочным существом.

Постепенно белые люди освоились в непривычной для них обстановке и осмеливались уходить от дома все дальше и дальше. Не проходило и дня без того, чтобы профессор Портер с озабоченно-безучастным видом не шел прямо в пасть смерти. А мистер Самюэль Филандер, тенью следовавший за патроном, начал думать, что джунгли вовсе не так опасны, как об этом можно судить из книг.

Уильям Клейтон собрал на высоком северном мысе бухты огромную груду сухих веток, которую можно было зажечь, если на горизонте вдруг появится корабль. Молодой человек жил надеждой, что однажды это случится, и целыми днями дежурил возле своего импровизированного «маяка».

Джейн Портер и Эсмеральда чаще всего проводили дни в поисках съедобных плодов, хотя негритянка очень неохотно соглашалась переступать границу берега и джунглей.

Во время таких прогулок Тарзан обычно безмолвно сопровождал женщин, передвигаясь по веткам над их головами, и присматривал за безопасностью белой девушки.

Но и в те часы, когда он не видел Джейн, его мысли были постоянно полны ею. Если бы он мог с ней поговорить! Но человек-обезьяна не знал звуков людского языка, а карандаш, которым он один-единственный раз вывел свое неуклюжее признание в любви, оказался бессилен выразить вихрь противоречивых мыслей и чувств, обуревавших его с тех пор, как он впервые увидел Джейн Портер. И часто джунгли вздрагивали от дикого крика Тарзана, в котором тот пытался излить свою страсть и смятение.

Однако не только Тарзан часто появлялся рядом с хижиной на берегу.

Маленькие, свирепые глазки из-под низко нависших бровей с некоторых пор тоже пристально следили за обитателями дома.

В тот день Тарзан с утра охотился в джунглях и, убив большого окапи, с удовольствием набил себе живот еще теплым дымящимся мясом. Остальное он решил отнести белым людям.

Он легко взвалил на плечи тушу и двинулся по знакомой тропе. Вскоре ему в лицо повеяло дыхание океана…

И вдруг впереди раздался такой душераздирающий женский крик, что Тарзан, уронив свою добычу, вихрем кинулся на голос.

Клейтон тоже услышал вопль Эсмеральды, услышали его и профессор Портер, и мистер Филандер. Через несколько минут все мужчины собрались у хижины, забрасывая друг друга взволнованными вопросами. Джейн Портер и Эсмеральды нигде не было видно!

После короткого спора о том, откуда именно послышался крик, Клейтон бросился в джунгли в сопровождении обоих стариков, громко окликая Джейн и ее служанку. И почти сразу мужчины наткнулись на распростертое черное тело.

Эсмеральда была жива и, кажется, невредима, но лежала в глубоком обмороке. Юноша принялся звать:

— Эсмеральда! Эсмеральда, очнитесь! Что случилось? Бога ради, скажите, где мисс Портер?

Негритянка медленно открыла глаза. Посмотрела на Клейтона, на взволнованных ученых…

— О, Габриелле! — простонала она. — Хоть бы мне умереть, господи, только бы не видеть эту ужасную образину! Это был сам дьявол, говорю вам, это был дьявол!

— Какой еще дьявол? Что случилось? Говори же! — гаркнул Клейтон, тряся негритянку за плечи.

— Дьявол забрал мою бедную мисси Джейн! — взвизгнула Эсмеральда, отбивая дробь зубами. — Он схватил бедняжку и утащил туда, на деревья! Черный, мохнатый, страшный дьявол! О, моя бедная госпожа! — и негритянка принялась рыдать вперемешку с жалобными причитаниями.

— Кто унес мою дочь? — крикнул профессор Портер.

— Должно быть, это была горилла, — высказал здравое предположение мистер Филандер, и все мужчины с ужасом переглянулись.

— Горилла? Не знаю! — всхлипнула Эсмеральда. — Я-то, прости меня, господи, подумала, что это был дьявол… Но, может, это один из тех, кого вы зовете горильмантами. О, моя бедная крошка, моя маленькая птичка, моя бедняжка! — и Эсмеральда снова разразилась рыданиями.

Клейтон уже рыскал вокруг в поисках следов, но не нашел ничего, кроме примятой травы. Что это могло ему дать?

Не зная, куда бежать, где искать похищенную чудовищем девушку, трое мужчин тем не менее весь день прочесывали джунгли. Лишь когда спустилась ночь, они волей-неволей были вынуждены прекратить поиски и, уставшие, отчаявшиеся и исцарапанные, вернулись в хижину. Убитые горем близкие Джейн Портер безмолвно сидели в маленькой комнате, не зная, что им предпринять и на что решиться.

Наконец профессор Портер прервал молчание. Тон его уже не был тоном ученого педанта, разводящего теории об абстрактном и неведомом. Это был голос человека действия, исполненный вместе с тем такой тоски, что больно было слышать тихие слова старика.

— Сейчас я лягу, — сказал он, — и постараюсь заснуть. А как только рассветет, возьму с собой немного еды и снова пойду искать Джейн. Я буду искать мою дочь, пока не найду ее живой или мертвой. Без нее я не вернусь!