Хаси еще раз навестил свое жилище на Ядовитом острове, чтобы забрать вещи. Он уже переехал в новую квартиру, которую для него приготовил господин Д. В комнате не было ни Кику, ни Тацуо. Хаси принялся расставлять на полу картонные коробки со всевозможным хламом. Кофейная чашка, пепельница, бумажные кружки, сломанная зажигалка, пустая банка из-под колы, ржавая ложка, ванночка для рук, использованная помада, заколка, яблочные семечки, шнурок от ботинка, резиновое кольцо. Когда-то Хаси любил подобные вещи: занимал ими в приютской спальне весь пол и играл в домашнее хозяйство. Ему хотелось сделать сад. Он отчетливо помнил, как строил свой игрушечный город. Когда он его строил, тело становилось горячим. «Подожди-ка, — подумал он, — а что же чем было?» Забыл. Хорошо помнил только катушку и степлер. Катушка — пожарная станция, степлер — пушка. Хаси взял в руку пустую банку из-под колы и посмотрел на нее. «Наконец-то в голове нет былого хаоса, — подумал он. — Пустая банка и есть пустая банка. Предмет не утрачивает своей формы и не превращается в моем воображении в нечто огромное. К тому же я вырос из этих игр». Внезапно его размышления прервало одно воспоминание. Пустая банка из-под колы была водонапорной башней. А ложка, да-да, ложка была взлетно-посадочной полосой для самолетов «Сессна». Заколка была вооруженным солдатом, резиновое кольцо — грузовиком, тарелка — бейсбольным полем, косточки от фруктов — пароходами. Хаси с ностальгией рассматривал эти предметы и вдруг заметил, что в углу комнаты что-то валяется. Раньше он не обращал внимания на этот предмет. Что же это такое, никак не мог понять он. Предмет стал постепенно терять очертания, чтобы превратиться в воображении Хаси в символ, пока только неясно, какой будет его новая форма. Но так ни во что и не превратился, заставив Хаси ощутить нечто скверное. Хаси поднял его и поспешно вышел из комнаты.

В полутемном коридоре беременная стригла ногти. Через туго натянутую комбинацию было видно, как шевелится ее живот. Заметив Хаси, она сказала:

— Дождь идет. Тебе зонтик дать?

От беременной пахло детской присыпкой.

— Не нужно, — сказал Хаси и погладил ее по толстой шее.

— Щекотно, — засмеялась беременная, словно ребенок. Она перевела взгляд на левую руку Хаси, в которой тот бережно сжимал что-то белое. — Это камень? — спросила она.

Спускаясь по лестнице, Хаси сказал:

— Нет, это человеческая кость.

Кику наблюдал за тем, как крокодил с хрустом разгрызает голову курицы и как кровь течет по его острым клыкам. В Уране поддерживалась температура плюс двадцать пять градусов. Увлажнители воздуха, размещенные в восьми местах, работали непрерывно. Комната была большой, татами в двадцать. Половину занимал бассейн, по его поверхности плавали водоросли, каких Хаси никогда не видел. Крохотные, словно пылинки, водоросли были покрыты прозрачным пушком, отражавшим свет. Казалось, эта зеленая жидкость кипит. Когда крокодил передвигался и поднимались волны, водоросли начинали светиться. Дно бассейна выложено глиной, под ней — плотная акриловая плита. В плите проделаны отверстия, а в них вставлены трубки, соединенные с очистительным устройством. Вокруг бассейна — не в кадках, а прямо на покрытом крупнозернистой землей полу — высажены каучуковое дерево, бугенвилия и мангровое дерево. На бетонных белых стенах неумело наляпаны картинки — якобы картинки древних людей с солнцем, птицами и леопардами. Под потолком горят двадцать инфракрасных ламп, очень яркие.

— Наверное, огромные счета за электричество, — сказал Кику.

Анэмонэ показала ему заводской электрогенератор, который занимал целую комнату.

— Раз уж ты пришел, давай подумаем вместе. Я хочу птицу купить. Какую, по-твоему, лучше?

— Большие попугаи красивые, но, наверное, лучше какую-нибудь птичку, чтобы зубы крокодилу чистила. В фильмах про животных такое часто показывают. Да и крокодилу понравится. В фильмах они выглядят очень довольными.

— Раз в неделю я чищу ему зубы отверткой, в такие минуты мы с ним общаемся. Если передать это занятие птице, мне будет как-то грустно.

Анэмонэ захотелось приготовить Кику его любимое блюдо. Узнав, что это омлет с рисом, она разочаровалась. Если бы ему нравилось то же, что и ей — суп-пюре, вареный в сое шпинат и икра сельди в сладком маринаде, — она могла бы приготовить, не заглядывая в книгу. А омлет с рисом Анэмонэ готовить не умела.

— Что это такое? — спросила она, честно признавшись, что не знает.

Кику, перелистывая журнал с фотографиями Анэмонэ, сказал, что это рис с кетчупом, завернутый в тонкий омлет.

— Что значит «рис с кетчупом»?

— Рис надо смешать с кетчупом.

— И ты это любишь?

— А если еще добавить суп мисо с ракушками асари, то просто супер. Хотя можно и один омлет с рисом. Конечно, не так шикарно.

Анэмонэ вымыла электрическую рисоварку, которой уже месяца три не пользовалась, и сварила рис. Вывалила его в салатницу, добавила кетчуп и перемешала. «Неужели такое блюдо и впрямь существует? Кажется, он надо мной смеется», — с беспокойством подумала Анэмонэ.

— Кику, рис уже совсем красный.

— Так и должно быть.

— Неужели только рис и кетчуп? Получился просто красный рис.

— Постой, а зеленый горошек ты положила?

— Но ты мне ничего не сказал! Ни слова о зеленом горошке.

Когда Кику вошел в кухню, Анэмонэ, почти в слезах, сжимала в руках салатницу, в которой был навален рис с кетчупом, как будто белый айсберг в кровавом море. В конце концов Кику предложил сварить еще спагетти, сверху положил рис с кетчупом и посыпал нарезанным омлетом. Поужинав, Кику лег на ковер и заснул. Должно быть, устал. Анэмонэ тихонько сняла с него носки и накрыла одеялом, но он так и не проснулся.

Анэмонэ спать не хотела и читала книгу. Время от времени Кику что-то говорил во сне, подергивая головой и ногами. «Милки, там опасно! Милки, туда нельзя!» — услышала Анэмонэ. Она выпила белого вина и погасила свет. Анэмонэ уже засыпала, как вдруг Кику с криком подскочил на полу. Он едва переводил дыхание и весь дрожал. В темноте Анэмонэ не видела выражения его лица. Наверное, испугался и никак не может успокоиться, поэтому и ходит по комнате. Анэмонэ решила, что ему привиделся кошмар. Если ты просыпаешься, проводя рукой по лбу, и говоришь: «Как хорошо, что это всего лишь сон!», и снова засыпаешь, значит, твой сон не был кошмаром. После настоящего кошмара ты сидишь на постели, глубоко дышишь, но сон, вылетев из головы, словно привидение, занимает всю комнату, привидений становится все больше, они прячутся за мебелью и занавесками и наблюдают за тобой. После такого кошмара заснуть невозможно. Кику подошел к ее кровати. Анэмонэ сделала вид, что спит. Кику прикоснулся рукой к щеке Анэмонэ. Анэмонэ открыла глаза и научила Кику заклинанию от страшных снов:

— Свинья справа, свинья слева, свинья справа, справа, справа, бабочка села на часы, — прошептала она.