Лошади татарские были выносливы, могли бежать долго, но в скорости уступали нашим. Они были неприхотливы, овса не знали, летом и зимой питались подножным кормом. Татары не косили траву, не делали стогов с сеном. Лошади их зимой разгребали копытами снег и ели пожухлую траву.

Для татарина, как и для другого степняка, лошадь была всем – транспортом, печкой зимой в походе, движимым запасом еды. Конину варили, делали из неё колбасу, коптили, вялили. В походе за основной лошадью татарин вёл двух запасных, пересаживаясь с уставшей лошади на свежую прямо на ходу. И ел он на ходу, спал – даже оправлялся. Потому и скорость передвижения в набеге была очень высокой. За световой день они преодолевали по сотне, а то и с лишком, километров.

Для русских князей всё это вначале дивно было. Дозоры дальние докладывают, что пыль большая, тучей висит на горизонте. Но пока князь затылок чешет, орда татарская уже рядом. Столько конницы, сколько у татар, не имела ни одна армия.

Темно, местности Алексей не знает – где переулки, колодцы, заборы? А ведь такое препятствие на ходу убить может.

Он вернулся к боярскому дому:

– Эй, хозяева! Живые?

– А ты кто? – раздалось в ответ.

– Сын боярский Алексей, боярина Кошкина.

Над тыном показалась голова.

– Вроде на нашего похож…

– Ты Шутов?

– Холоп его.

– Боярина зови!

– Туточки я! – Над забором возникла вторая голова – в шлеме-шишаке.

– Сказывают, люди к монастырю побежали. Выручать их надо!

– У меня здесь холопов, которые оружие могут держать, всего трое. С кем выручать-то? Может, от боярина Зверева из Дубняков помощь подоспеет?

– Если и подоспеет, то не скоро. Дубняки далеко.

Алексей развернул лошадь. Боится боярин дом бросить – его дело. А ему надо к монастырю скакать. Монахи – народ серьёзный, без боя не сдадутся, а если стены высокие и крепкие, они долгую осаду выдержат.

– Боярин, монастырь где?

– За углом налево. Ты что, в одиночку хочешь с татарами драться? Один в поле не воин!

Но Алексей уже тронул лошадь. Скакать во весь опор не следует, но и стоять на месте, когда там, у монастыря, татары злодействуют, душа не лежала.

Так он и ехал шагом, ориентируясь на звук колокола.

Показались белые стены монастыря. Невелик он, и стены не высокие – но каменные, такие сломать только катапультами можно, коих у татар не было. Стало быть, держатся ещё. И крики слышны.

Навстречу Алексею выбежала растрепанная баба с обезумевшими глазами. Алексей наклонился и схватил её за руку:

– Что-нибудь соображаешь?

Селянка завизжала и стала вырываться – за татарина его приняла.

Алексей влепил ей пощёчину, и крик оборвался.

– Рязанский я, свой! Татар сколько?

– Не знаю, полно! Едва вырвалась!

– К боярину в дом беги, там тихо.

Чёрт, что же делать? Шутов прав был, один в поле не воин. Двух-трёх ратников бы ему – да ударить в тыл! Подойдут ли на помощь дружинники боярина Зверева? А если и на его имение напали?

Была у татар такая тактика. Сотня распадалась по три-четыре группы, и они сразу грабили несколько деревень, собираясь потом в обусловленном месте.

Но вроде пожаров в округе не видать. Когда нападают большими силами, в злобе жгут избы и амбары, не боятся. А малым отрядом жечь остерегаются, для близлежащих сёл и деревень это признак тревоги – чужаки рядом.

Эх, была не была – Алексей направил лошадь к монастырю.

Навстречу ему скакал конный, наверняка чужак. Поперёк лошади у неизвестного что-то лежало – человек или мешок с награбленным добром.

Когда они уж вовсе сблизились, Алексей выкрикнул одно из немногих татарских слов, которые знал:

– Якши! – и тут же ударил саблей.

Татарин к выпаду готов не был, вскрикнул и упал на свою ношу.

Неожиданно мешок зашевелился.

– Эй, кто там?

В ответ – молчание.

Алексей спрыгнул с лошади, схватился за мешок и нащупал ноги. Стянув мешок на землю, он поставил человека на ноги и сбросил с него мешок.

Девка! Во рту кляп, руки за спиной ремешком стянуты.

Алексей вытащил у неё изо рта кляп, но неожиданно девка плюнула ему в лицо.

Алексей невольно отшатнулся и, утёршись, выпалил:

– Сдурела?

– Так ты рязанец?

Алексей отступил от неё на шаг и рукой указал на землю:

– Вон обидчик твой, в него плюй!

Ножом он разрезал кожаные путы, и девка стала растирать запястья.

– Сколько татар в монастыре?

– Думаешь, из мешка видно?

– Беги к дому боярина!

Взяв поводья татарской лошади, Алексей привязал их к луке седла своей лошади. В темноте за своего сойдёт, лошадь вроде как заводная.

Сняв с татарина малахай, он натянул его прямо на свой шлем. Так шлем отблескивать не будет, и он опять же в темноте сойдёт за своего.

Завершив все эти приготовления, Алексей вскочил на коня.

Копыта лошади прогромыхали по небольшому бревенчатому мосту, и на фоне белых монастырских стен Алексею стали видны татары. Они спешились – пешим штурмовать удобнее. И вроде немного их тут, не больше десятка, но для одного человека – с избытком.

Неожиданно со стены монастыря на татар полилась кипящая вода. Крики ошпаренных, крики боли, радостные вопли монахов! Момент подходящий!

Алексей обернулся, отсёк саблей поводья татарской лошади – сейчас она только мешать будет – и тронул каблуками бока лошади. Саблю он держал в опущенной руке, чтобы блеском стали не выдать себя.

С ходу, слегка наклонившись вправо, он ударил одного по голове, сделал полуоборот влево и нанёс ещё один удар. Лошадь смяла ещё одного татарина.

Монахи, находившиеся на монастырской стене, ничего не могли понять – что за бой внизу и кто его ведёт?

Алексей же опасался одного – как бы монахи снова кипящую воду или того хуже – кипящую смолу – сверху не вылили. Он круто развернул коня: татары уже пришли в себя и могли кинуться на него.

С монастырской стены донёсся крик:

– Шутов, ты ли это?

– Я!

Алексей ответил не задумываясь, понимая, что пока он объясняться будет по поводу того, что он дружинник боярина Кошкина, татары его в оборот возьмут. Проще соврать, для дела сейчас полезнее.

Со стены бросили две сулицы – причём удачно. Татары-то к Алексею повернулись, спины подставили.