Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неужели глупость синоним молодости? — укоризненно покачал головой Чёрный Дракон.
Оторвав страдалицу от поручней, экс-президент, подобно уставшему от прелестей персидской княжны Стеньке Pазину, швырнул юную индианку в набежавшую волну. Сын Водосвинки схватил дочь за косы и, не обращая внимания на ее стенания и протесты, изо всех сил погрёб к берегу.
Экс-президент окинул взглядом шлюпку. Все люди и животные были на месте. На яхте никого не осталось.
— Скорее плывите к берегу, — крикнул он, бросаясь в воду.
Когда Сын Водосвинки выволок на песок заливающуюся слезами Голубую Ящерицу, "Мария-Луиза" уже исчезла. Там, где недавно покачивалась над волнами гордая красавица-яхта, остались лишь бескрайняя водная гладь.
* * *
В вытащенной на мелководье шлюпке заворочались приходящие в себя Чучу Картавый и Нецталькойотль.
— Крысы! Меня искусали парализующие крысы! — горестно простонал Чучу.
— Ты же утверждал, что это лишь фантазии Дюпура, — ядовито заметил Нетцалькойотль.
Увидев склонившиеся над ним лица индейцев с причудливо расползшимися подтёками подмоченной волнами боевой раскраски, Чучу потряс головой и закрыл глаза.
— Пивка бы… — мечтательно произнёс он.
* * *
— Как ты? С тобой всё в порядке? — бросилась к племяннице Легкокрылая Выпь.
— Оставьте меня! Володя утонул. Я хочу умереть вместе с ним, — сообщила Голубая Ящерица.
Внезапно её охватил неукротимый гнев.
— Ты гнусный нецивилизованный дикарь! — завопила юная индианка, обличающе тыча указательным пальцем в грудь отца.
— Это она у тебя поднабралась такой лексики? — недовольно спросил Сын Водосвинки Легкокрылую Выпь.
— Ты собирался принести его в жертву! — все больше распаляясь, кричала девушка. — Когда Володя увидел тебя, он предпочёл утопиться, лишь бы не попасть в твои руки.
— Ты несправедлива к отцу, — укорила её Легкокрылая Выпь. — Сын Водосвинки поклялся мне, что не причинит Володе никакого вреда.
— Слишком поздно! — разразилась рыданиями дочь вождя. — Теперь уже ничего не исправить!
Утомлённая её воплями, Гел-Мэлси перегнулась через борт шлюпки и постучала по нему когтями.
— Всё в порядке! — тихо сказала она. — Вождь обещал не трогать тебя. Можешь выходить.
— Обернись назад! — мягко произнёс Чёрный Дракон, прикасаясь к плечу Голубой Ящерицы.
Артистическая душа циркача любила эффектные появления на сцене. На этот раз сценой служил белый песок тропического пляжа, а декорациями — высокий прибой, из пены которого он появился подобно Венере Боттичелли. Под мышкой он держал что-то очень тяжёлое, завёрнутое в оранжевый спасжилет.
— Володя! — не веря своим глазам, воскликнула Голубая Ящерица.
— Бог-ягуар! — возопили индейцы, в едином порыве падая ниц.
— Я возвращаю его вам, — с лучезарной улыбкой сообщил циркач.
* * *
— Ты что, так и будешь таскаться за мной, как влюблённая мексиканка? — раздражённо спросил Дюпур Бальдомеро Кортеса.
— Я просто бежал в единственном направлении, где индейцы не могли нас заметить, — так же раздражённо отпарировал Кортес. — Слава богу, что они все как один уставились на эту подвывающую девицу и совсем забыли о нас.
— Чёрт возьми! — воскликнул француз, осторожно выглядывая из-за кустов. — Ты только посмотри! Этот парень, которого мы заперли в чулане, выловил из моря статую бога-ягуара.
— Вот это да! — восхитился Кортес. — Так что, каждый за себя или снова работаем в паре?
Мортимер посмотрел на Бальдомеро с отвращением. Больше всего на свете ему хотелось придушить этого назойливого, как осенняя муха, латиноса, который испортил ему всю игру в самый кульминационный момент. Ничего. Отомстить он ещё успеет.
— Ладно, партнёр. Забудем старые обиды, — лицемерно улыбнулся Дюпур.
— Ты просто не можешь не согласиться! — решительно заявила Легкокрылая Выпь. — Со стороны амо Ву было очень любезно пригласить тебя и всё племя пипиль погостить несколько дней у него на вилле, а заодно принести жертву богу-ягуару Питао-Шоо и сыграть нашу свадьбу.
— Даже не знаю, возможно ли это, — страдальчески наморщил лоб Сын Водосвинки. — Это идёт против всех правил и традиций. Племя может нас не понять.
— Племя — это мы, — назидательно произнесла Легкокрылая Выпь. — Ты — вождь, я — колдунья. Только мы с тобой устанавливаем законы. А насчёт того, что подобного прецедента не существует, так жизнь тоже не стоит на месте. Pазве когда-нибудь раньше бледнолицый спасал дочь вождя и возвращал народу пипиль похищенную святыню?
— Ну, насчёт спасения ещё можно поспорить, — заметил вождь. — Из-за этого бледнолицего у Голубой Ящерицы совсем крыша поехала. Представляешь, она хочет выйти за него замуж.
— Это любовь, — мечтательно вздохнула служанка. — Вспомни себя самого в её возрасте.
— Я, между прочим, влюбился в свою соплеменницу, — напомнил Сын Водосвинки. — Это ты как ненормальная гонялась за своим безмозглым какчикель. Сама знаешь, что из этого вышло.
— Успокойся, пусть всё идёт своим чередом, — примирительно сказала Легкокрылая Выпь. — По крайней мере, Володя пока не выражал желания жениться.
— Хоть у него есть мозги, и то хорошо, — проворчал вождь. — Но если этот парень проведёт в обществе Голубой Ящерицы ещё одну неделю, то окончательно потеряет способность соображать. Уж я-то знаю свою дочь.
— Лучшее, что мы можем сделать, это не вмешиваться, — заметила индианка. — Иначе ты только подбросишь дров в огонь. Любовь — как сладкий пирог. Если его вырывают у тебя изо рта, он кажется ещё слаще, но стоит тебе им объесться — и тебя начнет воротить от одного его вида.
— Будем надеяться, что у Володи аллергия на сладкое, — вздохнул Сын Водосвинки.
* * *
Володя, вместе со всеми приглашенный на виллу Черного Дракона, пребывал в совершенно растрёпанных чувствах. Безграничное обожание Голубой Ящерицы, её грациозное и сильное тело вызывали в нем совершенно новые, неведомые прежде переживания, пробуждали некие глубинные инстинкты, сопротивляться которым циркачу с каждым разом было все труднее.
Здравый смысл, объединившись с моральными принципами, с раннего детства внушёнными циркачу мамой, до поры, до времени помогал Володе держать оборону и не поддаваться чарам прекрасной индианки. Отравленное здравым смыслом воображение рисовало ему ужасающие картины беспросветного будущего, ожидающего их обоих в случае, если он, Володя, этим инстинктам поддастся.