– Вот это «вырвалось» стало последней каплей и сорвало нам все планы. Как мы теперь узнаем о том, что думает народ?

– По телевизору, – наивно ответила Юлька и кивнула в сторону моста.

Василиса усмехнулась и глубоко вздохнула. Конечно, что-то она узнала у толстяка, но это следовало раз пять проверить. Можно было бы прогуляться и обойти мост с другой стороны, там бы их приняли с распростертыми объятиями. Юлька все-таки совершила героический поступок. Но пока они будут обходить мост, а сторонники Сметаны напрямую их не пропустят, митинги благополучно завершатся. Телевидение уже возвращается обратно к своему автомобилю. После этого разойдется и электорат, сделавший свое дело.

Вечером электорат прильнет к экранам телевизоров и будет продолжать орать, на этот раз своим близким, чтобы те бросали все и бежали любоваться родственниками, занявшими активную жизненную позицию в борьбе за их светлое будущее.

И все были довольны: и кандидаты, увидевшие воочию борьбу противоположностей, и их сторонники, организовавшие ее за сущие пустяки. Только Василиса выглядела недовольной. Она рассчитывала получить гораздо больше сведений, чем получила. Надежда на то, что мероприятие повторится, безусловно, витала в накаленном людским азартом воздухе. Но когда? Василиса не могла долго ждать.

Нужно действовать, причем чем скорее, тем лучше. Василиса чувствовала, что преступник вышел на финишную прямую, раз повторился со звонком. Он угрожал ей и сегодня утром. Василиса ничего не сказала впечатлительной Юльке, скрыла этот звонок и от братьев Карамазовых. Пока нет прямой угрозы, их лучше не задействовать, они могут наломать дров.

– Пойдем отсюда, – предложила она Гатчиной, проследив за успешным отъездом съемочной группы.

– Может быть, обойдем и с другой стороны… – Юлька чувствовала вину. И как только она не сдержалась? Это ее первая любовь Витя Некрасов виноват! Нет, она сама. Не стоило искать внимания Некрасова, у него своя жизнь, у нее своя. Есть и Бенедикт.

– Не будем обходить, – помотала головой Василиса, – поедем к Левиной. Мы с ней договорились.

Юлька знала, что Василиса собиралась «В последний путь». В смысле названия магазина похоронных принадлежностей, где Машка работала кассиром и, как выяснилось, приемщицей заказов одновременно. Она должна была сообщить, когда Аркадий Сидорович соизволит посетить свое заведение. Обычно он приходил в полдень. Василиса посмотрела на часы, взяла Юльку за руку и повела к машине.

Магазин «В последний путь» находился на отшибе. Почему-то все товары подобного рода предпочитают продавать в малоприметных местах. Впрочем, в родном городе у Аркадия Сидоровича Плешь отчего-то не было конкурентов, а потому в рекламе своих товаров и услуг он не нуждался.

Торговля шла ни шатко ни валко. Земляки, к великому сожалению Аркадия Сидоровича, не умирали как мухи, а цепко держались за хилые жизни. До такой степени цепко, что за весь день магазин мог посетить всего один покупатель.

Аркадий Сидорович списывал невезение на новомодную диету солнечным светом и водой и надеялся, что в скором будущем все изменится к лучшему. Став депутатом городского собрания, он мог бы узаконить курение в общественных местах, а еще лучше в больницах, поликлиниках и школах. Все равно курят, так пусть это делают законно. Еще он мог бы разрешить эвтаназию, запретить психотерапевтов, еще… Да, вариантов было много.

Вошедшие после полудня в магазин две девушки с первого взгляда посулили ему немалую прибыль. Особенно та, что была одета в строгий классический костюм, этакая элегантная простота, и обута в дорогие туфли на шпильках. Она решительно прошествовала к прилавку, на ходу изучая застывшего возле двери директорского кабинета Аркадия Сидоровича.

«Море волнуется раз…» – подумала, глядя на Плешь, Василиса.

Через два мгновения он «отмер».

– К вашим услугам, дамы! – Аркадий Сидорович поспешил навстречу девушкам. – Все к вашим услугам!

– Да, – пискнула Маша со своего места за кассой, – мы готовы на все, чтобы помочь вам достойно отойти в мир иной!

– Машенька, – укорил ее Плешь, – сколько раз я вам говорил, чтобы вы следили за своей речью. Дамы не сами собираются отойти в мир иной. У них… – И он вопросительно уставился на Василису.

– У нас упокоилась двоюродная бабушка. – Василиса озвучила заранее заготовленную легенду.

– У них упокоилась двоюродная бабушка! – искренне обрадовался Аркадий Сидорович.

– Какая радость! – воскликнула Маша, но тут же осеклась и поправила себя: – Какое горе!

– Да, – согласилась с ней Василиса, незаметно подмигивая, – горе.

– Мы вам поможем с ним справиться! – воодушевленно заявил Плешь. – Соединим, так сказать…

– Каким это образом? – испугалась Юлька, прячась от Могильщика за спину Василисы. – Соедините нас с ней?!

– Соединим желаемое с действительностью, – гордо пояснил Аркадий Сидорович и подвел Василису к выставленным образцам венков. – Какую надпись вы желали бы увидеть на траурной ленте?

Подготовленная легенда дальше упокоившейся двоюродной бабушки не распространялась, так что пришлось импровизировать буквально на ходу.

– Какую вы сами посоветуете, – мудро заметила Василиса.

И Аркадия Сидоровича понесло.

Он принялся хватать венки и демонстрировать траурные ленты, одновременно с этим обращая внимание покупательницы на качество предлагаемого товара. Цветочек к цветочку, веточка к веточке. Он так самозабвенно обо всем рассказывал, что Юльке стало тоскливо. Она, инстинктивно опасаясь за свою безопасность – Могильщик, он и есть могильщик, да еще к тому же и фанат своего дела, – попятилась в сторону кассы и остановилась, уперевшись в нее попой.

– Как ты можешь здесь работать? – прошептала она Маше.

– Зато у меня уйма времени. – Та показала ей из-под прилавка детективный покет. – Покупателей мало.

– Я бы не смогла сидеть среди гробов, – покачала головой Юлька, глядя на то, как от венков Плешь перебежал в их сторону.

– Какой предпочитаете? Имеются все цвета на любой вкус и выбор! – суетился он возле Василисы.

Василиса изобразила глубокое раздумье. Если аванс за венок был еще вполне приемлемым и за ним можно было не возвращаться, то тратиться на гроб она не собиралась.

– Розовый! – объявила Василиса.

– Розовый? – повторил озадаченный Аркадий Сидорович.

– Да, – кивнула Василиса, – наша двоюродная бабушка любила розовый цвет. – Она печально улыбнулась. – Представляете, она была оптимисткой! Это в наше-то время.

– Не представляю, – честно признался Плешь, его оптимизм ограничивался мечтами о свидании с кассиршей.

– Я тоже мало представляю, что именно хотела бабушка, – заявила Василиса и принялась фантазировать. – Но ее последним желанием был розовый гробик с белыми рюшечками, мягкой подушечкой, такой милый и ни к чему не обязывающий стиль Барби… – Теперь понесло Василису.