— Я же сказал вам, мой отец сейчас достаточно далеко отсюда. Эта еда доставлена сюда по ошибке. — Он иронично взглянул на нее и принялся нарезать ветчину. — И знаете что, думаю, пора на некоторое время покончить с вашими вопросами, Ро Роуленд. Вы сейчас не работаете на газету, так что уймите свой репортерский пыл.

Она вздрогнула, почувствовав горечь в его внешне спокойном голосе. Невероятно. Алек Стюарт — черная овца[6]в высшей степени обеспеченной семье. Глядя на него, одетого в роскошный вечерний костюм, Розали вполне могла в это поверить. И хотя сейчас внешне сильно отличался от капитана в поношенном сюртуке, которого она привыкла видеть, он по-прежнему был наделен чувственной мужской привлекательностью. Розали вскинула голову. Он нарядился в вечерний фрак, несомненно, для того, чтобы произвести на нее впечатление, наглядно подтвердить, что он — графский сын! На случай, если у нее вдруг появятся возмутительные идеи относительно своего положения и роли в его жизни.

— Почему вы ничего не едите? — поинтересовался он с почти безразличным видом. — Попробуйте! Заливное с цыпленком. Обжаренный в масле омар. Пирог с телятиной.

— Я… я не могу. Беспокоюсь о Кэти.

— Я же сказал вам, в Вороньем замке для Кэти достаточно безопасно, мои люди ее охраняют. Кроме того, она выглядит довольно счастливой. Вы ей ничем не поможете, если будете валиться с ног от голода. Ешьте. Пейте. Вы тяжело болели, теперь вам необходимо восстановить свои силы. — Алек наполнил ее бокал прекрасным белым вином.

— Вы сильно удивили меня всеми этими сюрпризами, — заметила Розали насколько могла непринужденно.

Алек разрезал пирог и положил кусочек ей на тарелку.

— В таком случае вы можете мне отомстить. Расскажите о своем детстве. Вы уже успели поведать, что ваша матушка француженка, а отец — английский художник. Вам не кажется немного странным решение вашей матушки перебраться в Англию после его смерти?

— У моей матери в Париже не осталось семьи. И, полагаю, родители всегда планировали однажды вернуться в Англию. Поэтому матушка и решила взять нас.

— Нас? — с вопросом в голосе прервал он. — У вас есть братья? Сестры?

«Ох, какой непростительный промах!»

— Сестра. Одна сестра.

Алек сделал глоток вина, не сводя с нее глаз.

— Нашла ли ваша маленькая семья доброжелательный приют в Оксфордшире?

На сей раз она спокойно встретила его пристальный взгляд.

— Из-за войны с французами национальность моей матушки расценивали едва ли не как преступление. Коттедж лежал в руинах. И все равно мама не покинула это место, отчасти потому, что ей было некуда ехать, однако большей частью она хотела исполнить последнюю волю умирающего отца и остаться в тех местах, которые он любил. — Розали запнулась, пытаясь справиться с комком в горле.

— А теперь ваша мать умерла. Как и ваш муж. — Голос его был мягок.

«О господи, эта проклятая ложь».

— Да! — Розали отпила немного вина, она определенно заслуживала передышку.

Алек спокойно встретил ее взгляд. В ярком свете свечей скульптурные черты его лица, квадратный решительный подбородок были очерчены как-то по-новому. Он продолжил:

— И вы решили отправиться в Лондон, чтобы стать репортером в скандальной газетенке или проституткой в Храме красоты?

Розали следовало бы догадаться. Она не должна была воспринимать его слова так близко к сердцу, испытывать боль. Но, боже, если бы это было так!

Розали дерзко вскинула голову:

— Конечно, и то и другое! Я не понимаю, чем плохо мое желание немного подзаработать под псевдонимом спутник по городским развлечениям Лондона, написав парочку заметок.

— А вот я понимаю, — резко оборвал он. — Это может быть чрезвычайно опасно. Люди не любят, когда их тайны выходят наружу.

Розали вцепилась пальцами в бокал. Предупреждает ли Алек Стюарт, чтобы она не лезла в его личную жизнь?

— О, я приложила немало усилий, чтобы персонажи оставались анонимными!

Она рассмеялась, будто предмет разговора изрядно повеселил ее, однако это не показалось смешным капитану, он вновь ее оборвал:

— Кого-то чрезвычайно обеспокоили ваши статьи, это очевидно. — Алек смотрел не мигая чуть ниже ее шеи, и Розали неожиданно обнаружила, что кружевная косынка спустилась ниже положенного, бесстыдно приоткрыв грудь. Густо покраснев, она поправила туалет.

— Вы имеете в виду ту угрозу, — прошептала Розали.

— Естественно. И это не просто угроза, миссис Роуленд. — Он резко помрачнел. — Некто пытался подкупить моих людей, чтобы они выдали вас и девочку.

— Они… — Еда встала у нее поперек горла.

— Именно. В криминальном мире Лондона объявлена негласная награда за вас. Обычное дело, все в высшей степени анонимно. Был пущен слух, что человеку, доставившему вас и вашего ребенка в определенное время и место, выплатят значительное вознаграждение, не задавая вопросов. — Алек замолчал, наблюдая, как она задрожала от ужаса. — Кстати, мне известно, — продолжал он, — что Кэти не ваша дочь.

На сей раз ей пришлось вцепиться в стол, чтобы не упасть. Внутренности словно связало узлом.

— Что заставило вас подумать, будто…

— Как я понял, что вы лжете? Во-первых, похоже, вы не имеете ни малейшего понятия, когда умер отец ребенка. Во-вторых, я заметил, когда бы Кэти вас ни увидела, она произносит: «Мама?» — но высматривает кого-то еще. В-третьих, ее не было с вами, когда вы впервые появились в Лондоне.

Розали потрясенно уставилась на капитана Стюарта.

— Все, довольно, довольно, — заметил он, решительным жестом отметая возможные возражения. — У меня нет права вас допрашивать, и думаю, вы присматриваете за Кэти из самых лучших побуждений. Теперь ваша очередь задавать вопросы, наверное, ваш репортерский ум так и кипит от любопытства. Вам хочется спросить: «Что значит родиться в богатой и знатной семье, Алек? И как, скажите на милость, вы оказались в столь плачевной ситуации?» Признайтесь, ведь так?

— Полагаю, вы уже ответили на вопросы, — сдержанно промолвила Розали. — Вы не поддерживаете отношений с отцом.

— В самом деле. И в любом случае среди английской аристократии принято передавать все состояние старшему сыну. — Он отпил еще вина.

— Я уверена, вы могли жениться…

— Жениться на богатой наследнице? О да, некогда я был помолвлен с дочерью герцога. Однако она влюбилась в мифического героического капитана. Боже, теперь девица, должно быть, счастлива, что разорвала со мной помолвку, видя, как я содержу жалкую школу фехтования в Спиталфилдзе, в полуразвалившейся лачуге вместе с брошенными бывшими солдатами, с которых ничего не получаю.