– Аппетит приходит во время еды, – сказал Башмачков. – Вероятно, Волчок, став Волком, решил забраться еще выше, чтобы в конце концов одиноко встать на вершине горы и завыть там в голос победную песнь: «Уууууу».

Треф залаял на громко подвывающего Башмачкова, призывая его к порядку. Писатель отодвинулся от пса подальше и послушно замолчал. Лина поднялась со стула, погладила собаку по рыжему загривку, затем взглянула на часы и улыбнулась хозяйке.

– Спасибо за угощение и теплый прием. К сожалению, нам пора! – сказала она и, спохватившись, спросила, – Может быть, вам известно, Иветта Александровна, кто из дуделкинских работает барменом в пансионате «Вдохновение»?

– Ну, конечно, какой тут секрет! У нас, как в любой деревне, все про всех знают. Кирилл, сын писателя Балалайкина и сам литератор, правда не столь успешный, как отец, хвастался местным мужикам, что нашел постоянную работу рядом с домом. Говорил, что зарплата, конечно, меньше, чем в Москве, зато время и деньги на дорогу тратить не надо. Ну, мужики и «раскололи» его за стаканом. После очередной рюмки Кира признался, что работает барменом в пансионате и что новая профессия его очень даже устраивает. На работе, правда, пить нельзя, но это, мол, и неплохо. Остаются силы кое-что в доме и в огороде с утра поделать. В общем, про работу Киры теперь все знают и завидуют его новой должности гораздо больше, чем его книжкам, напечатанным когда-то крошечными тиражами. Говорили, что до того, как устроиться на работу в бар, Кирилл лаборантом в школе работал, в кабинете химии. Составом лекарств интересовался, даже мне иногда советовал одни таблетки другими заменить. Времени у него в школе было много, вот он и пристрастился книжки по химии почитывать. Но в итоге все равно уволился. Зарплата маленькая, к тому же приходилось вставать в пять утра, чтобы доехать на электричке в Москву к первому уроку. Когда Кирилл узнал, что его берут барменом во «Вдохновение», тут же из школы ушел. Сказал, что рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.

– Слыхал? – спросила Лина Башмачкова, когда они отошли от дома на пару сотен метров. – В этом Дуделкине, как на Сицилии, все друг с другом повязаны! Мафия, то бишь, семья, а точнее – круговая порука, здесь процветают! К примеру, тот же Кирилл Балалайкин, думаю, в детстве смотрел на Волчка свысока, однако жизнь повернулась так, что он с радостью устроился на работу к бывшему «босяку». Надо бы расспросить этого бармена- беллетриста поподробнее о «Вдохновении». Правда, сомневаюсь, что он решится приоткрыть нам секреты Волчка.

– Кузьмич тоже местный житель, он знает больше, чем мы с тобой можем себе представить, – сказала Лина – Только одна загвоздка: как вытянуть из него дуделкинские тайны? Боюсь, нам с тобой, Башмачков, столько не выпить!

Путь домой – самый короткий, особенно если ты истоптал эту дорожку уже несколько раз в оба конца. Лина и Башмачков бодро стартовали от калитки Коромысловой, надеясь минут через двадцать прибыть на место. Они шли по шоссе, весело болтая и в шутку пугая друг друга тенями на обочине.

Чпок! От ствола старого дуба брызнули в стороны щепки. Лина оглянулась, пытаясь понять, что произошло.

– Дятел, ночью? – прошептала она.

– Пригнись, дятел! – зашипел Башмачков и дернул Лину за руку на обочину, а потом потащил в перелесок. Похоже, он снова вспомнил учения в армии и капитана Бобина. Литератор достал фонарик дальнего действия и посветил вокруг.

Рядом с ними опять глухо «чпокнуло».

– Блин! Снова шмальнули! Кто-то решил нас припугнуть! – шепотом сказал Башмачков и добавил: – Пока – припугнуть. Хотели бы убить – уже грохнули бы. Если не поймем намек, последуют действия более серьезные. Видимо, этому «кому-то» стрельбы на кладбище показалось мало.

Лину охватил ужас. Она застыла, не в силах сдвинуться с места. Башмачков схватил ее за руку, вмиг сделавшуюся ледяной, и потащил за собой по тропинке.

– Бежим! – скомандовал он. И «сыщики» побежали. Они неслись по обочине шоссе так стремительно, как бегали, наверное, только в детстве. У Лины тут же заболела косточка на стопе одной ноги и коленка на другой. Башмачков тоже вскоре начал задыхаться, однако продолжал подбадривать Лину, а заодно и себя, словно они делали марш-бросок с полной выкладкой:

– Не останавливайся! Вон уже крыша отеля видна!

Внезапно у беглецов открылось второе дыхание. Лина и Башмачков бежали, пригнувшись и петляя, спотыкаясь о кочки и прячась за кустами. Лина вспомнила, как много лет назад, еще в школе, бежала кросс. Когда мчаться уже было невмочь, но до финиша оставалось еще пару километров, она резко метнулась влево и срезала угол за деревьями. Это дало некоторые преимущества, однако прибежать к финишу первой было бы глупо. Учитель физкультуры Леонид Степанович отправил бы ее через неделю на районные соревнования, и уж там-то Лина наверняка завоевала бы для школы последнее место. Короче, она решила не зарываться: остановилась и стала наблюдать из-за кустов, как физрук встречает на финише победителей с секундомером в руках. В итоге, пропустив вперед почти всех одноклассников, она прибежала предпоследней. Это грозило тройкой по физкультуре в четверти, зато избавило от дальнейшего позора.

Детское воспоминание взбодрило Лину. Она все же добежала тогда до финиша! Сейчас на кону была жизнь, а не школьная отметка, значит, отсидеться за кустами не получится.

«Беги, Лина, Беги!», – мысленно подбадривала она себя. Что-то еще раз «чпокнуло» за их спинами – и сразу же наступила звенящая ночная тишина. Лина и Башмачков каким-то шестым чувством почуяли, что опасность миновала. Они прекратили бег и прошли оставшиеся метров триста до забора энергичным шагом. Затем нырнули в знакомую дырку и не спеша отправились по территории к входу в отель.

– Может, в гости к Кузьмичу зайдем? – предложил Башмачков по дороге. – Перетрем с ним про дуделкинских «донов карлеоне». Мне кажется, наш друг мог бы рассказать кое-что о делах местной мафии.

– Поздно уже. Видишь, у него в окне темно. Дрыхнет наш консультант. – Лина улыбнулась. Теплое, даже какое-то домашнее воспоминание о новом приятеле и его четвероногих друзьях успокоило и слегка развеселило, словно из промозглого осеннего вечера она шагнула в комнату с теплой печкой и стала греть о ее беленый бок заледеневшие руки.

В холле отеля царил полумрак, но Лине и Башмачкову показалось, что там кто-то есть. Посветив телефоном, они разглядели объявление, написанное от руки:

«В субботу 25 сентября в конференц-зале состоится творческий вечер лауреата премий Надсона и Черубины де Габриак, знаменитой поэтессы Марии Кармини. Начало творческой встречи с поэтессой в 20.00».

– Нафига нам этот бенефис у рояля? – не понял Башмачков.

– Похоже, наша поэтесса чахнет без поклонников, – сказала Лина, – как роза в пустыне без воды. Давай как-нибудь уклонимся от этого пира духа и «волшебных струн» ее любовной лирики. Кармини и так постоянно сама себя цитирует, я все ее стишата давно наизусть выучила. Прикинь, жемчужину ее творчества, поэму «Хромые косари» могу уже наизусть прочитать.