медведя, лису, зайца, рысь, лося… В. Н. Лазарев все же считает эти скульптуры пантеистическим гимном, воспевающим природу во всем ее многообразии.

Н. Н. Воронин и Ю. К. Вагнер убедительно доказали, что главная композиция на северной стене изображает самого князя Всеволода, держащего на руках младшего наследника. Остальные птенцы Большого Гнезда окружают фигуру властителя. Этому рельефу композиционно вторит сцена вознесения на небо героя древности — Александра Македонского. Библейский царь-псалмопевец Давид мастерски изображен со свитком в руке — его пророческому пению внимают звери и птицы…

Над истолкованием всего замысла загадочных рельефов ученым еще предстоит немало потрудиться.

Так в округе твой очерк точен,

Так ты здесь для всего нужна,

Словно создана ты не зодчим,

А самой землей рождена.

Н. Коржавин

Нежность камня

(Боголюбово и Покров на Нерли)

Ко всякой встрече с великим творением искусства нужно быть внутренне подготовленным. Хорошо, если предварительно успел прочесть что-нибудь о самом мастере или произведении, но не только в этом состоит подготовка внутренняя. Надо хоть на короткое время суметь как-то отрешиться от повседневных забот, настроить себя на несколько приподнятый, торжественный лад, идти на встречу с красотой, как на праздник.

Нельзя слушать концерт Чайковского и думать, например, об обмене квартиры. Едва ли следует человеку, приехавшему в Москву, «забегать», как это водится, в Третьяковку — такой «забег» не обогатит душевно. Тут уж надо выбрать несколько часов и пойти посмотреть картины (а лучше даже одну картину или работы одного мастера!) сосредоточенно, забыв обо всем другом. Иначе красота не откроется.

До недавних пор мне ни разу не случалось бывать у храма Покрова на Нерли без спешки. Не случалось и побыть наедине с этим памятником, хотя и немало воды утекло в Нерли с тех времен, когда я впервые увидел белокаменный храм на ее берегу.

Словом, как-то весной выбрал я свободный денек, доехал до Владимира автобусом и тут узнал, что до станции Боголюбово пойдет сейчас местный поезд. Состоял этот поезд из видавших виды пассажирских вагончиков, влекомых огнедышащим паровозом. Езды до Боголюбова — с десяток километров, дальние экспрессы там не останавливаются. Публика попадает сюда из Владимира обычно по шоссе, на автобусах. Но я был рад не очень быстрому средству передвижения, потому что в обрамлении вагонного окна, сразу же после индустриальных окраин Владимира, неторопливо развернулся левитановский холст: синяя кромка дальнего леса, плывущие над ней паруса облаков и темная зелень луга в холодном серебре росы, робко подсвеченном зарею.

Здесь, в Боголюбове, владимирские экскурсоводы показывают приезжим остатки некогда великолепного дворца Андрея Боголюбского. Эти остатки находятся за каменной оградой бывшего монастыря, рядом с громоздким собором и внушительной колокольней XIX века. От древнейших построек дворцового ансамбля сохранились только белокаменная лестничная башня и двухъярусный переход из башни на хоры княжеского храма. От самого храма устояла северная стена — к ней уже в XVIII столетии пристроили новую церковь.

Боголюбовская лестничная башня и переход — свидетели убийства Андрея Боголюбского. Заговорщики изранили князя в его «ложнице» и добили уже на ступеньках «восходного столпа», то есть винтовой каменной лестницы. Стены лестничного перехода в прошлом столетии были покрыты росписями на тему «убиения мученика Андрея» и его похорон. Эти росписи художественного интереса не представляют, но помогают как-то живее вообразить трагедию, разыгравшуюся здесь в 1174 году.

…Высадивший нас в Боголюбове поезд сразу тронулся и вскоре замелькал между перекрестьями мостовых ферм. Там, впереди, под этим мостом течет еще невидимая от станции Нерль, а памятник — храм Покрова — главная цель странствия — стоит ниже по течению Нерли, почти у слияния ее с Клязьмой. По левую сторону путей остается монастырь с остатками боголюбовского замка — издали весь ансамбль очень внушителен и живописен. А к Покрову надо идти влажным просторным лугом, по неприметной, еще сыроватой от росы и недавнего половодья тропе.

Лозняк, кустарник, редкие деревья сначала заслоняют храм, если шагать к нему от станции напрямик. И лишь когда выйдешь из отлогой низинки к берегу клязьминской старицы, церковь Покрова на Нерли вдруг открывается вся, от подножия до золотого креста в небе.

Как белая свечечка, одна-одинешенька в зеленой зыби полей, оберегаемая только старыми вязами от недоброго взгляда, стоит эта красавица восемь столетий над тихими луговыми реками Клязьмой и Нерлью, и восемь столетий ходят сюда люди, гости ближние и дальние, чтобы на всю жизнь унести в сердце невыразимое обаяние этого места.

Здесь слезал с коня сам заказчик храма, хмурый и стремительный Андрей Боголюбский, даже не удостаивая взглядом того, кто подхватывал небрежно оброненный князем повод. Шли сюда и бедные просители, обременяя богородицу множеством житейских забот и жалоб. Идут люди и сейчас, но то уже и люди иные и заботы их не те, что прежде… В путь сюда пускаются уже не убогие просители, а хозяева земли, и не по бедности душевной, а наоборот, от душевного богатства, от полноты высоких и светлых чувств.

Еще около станции я заметил впереди, на тропе, двух молодых людей, девушку и юношу. Они не приехали с поездом, а шли, видимо, от Боголюбова. Я не делал попыток нагнать их, они были заняты друг другом.

Утреннее солнце легло розовым отблеском на белокаменные стены храма, и весь он, чудесно опрозрачненный этим живым озарением, отразился в зыбкой воде речной старицы. Пролетали над Нерлью чайки-рыболовы, и тогда рядом с недвижным отражением белого камня быстро проскальзывала на воде живая тень, уже иного оттенка белизны. Да еще облака, все еще похожие на корабельные паруса, неторопливо и важно шли над лугами и рекой. Хорошо было увидеть все это именно весной, когда речные воды у Покрова на Нерли холодны и чисты, зелень еще не запылилась и ветром приносит откуда-то острый дух тополиных листьев.

Я стал фотографировать храм, снова и снова дивясь его пропорциям и тому гениальному «чувству природы», что подсказало древним строителям поставить одинокий храм именно здесь, в пустынном зеленом лоне полей, на пороге Владимирской земли, на ее рубеже. И в ту минуту я опять увидел юношу и девушку. С дальнего берега старицы они, обнявшись, глядели на озаренный солнцем храм и на плавные круги чаек над водой.

Я спросил о чем-то. Девушка подняла синие глаза на спутника, а тот нахмурился. Поняв, что нечаянно помешал важной минуте в чужой жизни, я извинился, отошел и тут же сам забыл о незнакомцах.

Передо мною находилось чудо красоты. А я ведь пришел сюда, чтобы в одиночестве слушать и постигать его таинственную